Небо и земля. Том 1
Шрифт:
— Непременно, — улыбнулась Айями, но улыбка вышла натянутой и фальшивой.
Айями чувствовала себя неуютно. Раньше она ходила на работу, улавливала мельком обрывки мужских бесед, делилась вечером с Эммалиэ, а та, в свою очередь, сообщала городские новости и сплетни. А сегодня в подслушивании разговоров появился оттенок личной заинтересованности. Как шпионка, право слово.
Айями уставилась невидяще на фразу в статье. "Окись бора, выступающая в качестве легирующей добавки, уменьшает…". Если горожане помалкивали, зная об укрывающихся мужчинах, значит, есть надежда, что соседи не донесут даганнам о пареньке. А в том, что они прознают
"…уменьшает показатель преломления оптоволокна"… Как там Эммалиэ? Справляется ли? Наверное, разрывается, стараясь поспеть всюду.
После работы Айями побежала в больницу. Хоть даганские пациенты и перешли под присмотр доктора-чужака, а забот у Зоимэль не убавилось. У кабинета висела бумажка: "Вернусь к 15.00". На часах — начало пятого, но врачевательница до сих пор не пришла.
Айями заняла очередь за женщиной, которую помнила по фабрике. Та теребила ручки у сумки и вздрагивала каждый раз, когда открывалась входная дверь. Это даганны, покурив на крыльце, возвращались в палаты. В бинтах и на костылях, а туда же — не упускают случая, чтобы пошляцки похохмить. И к Айями цеплялись, но она прошла мимо, сделав вид, что не поняла похабных предложений.
Запыхавшаяся Зоимэль появилась через десять минут. Оказывается, она опоздала, навещая больных.
Знакомая по фабрике вышла из кабинета с растерянным и расстроенным видом. Айями проводила взглядом удаляющуюся женщину. Наверное, у неё приключилось горе: тяжело болен ребенок, или саму съедает немощь. Да и у врачевательницы вдруг испортилось настроение, оттого разговор с Айями получился резковатым. Когда подошла очередь, та озвучила короткую просьбу: нужны антибиотики и антисептики.
— Будь честна со мной, — сказала Зоимэль. — Для кого просишь?
Помявшись, Айями поведала о встрече с раненым юношей, и слушательница нахмурилась.
— Ты рискуешь. Если даганны вас схватят, то не будут расшаркиваться. Он из партизан или безыдейный?
— Не знаю. Но не верю, что убивал безоружных. Он моложе меня.
— Возраст ни о чем не говорит. Ты о Люнечке подумала?
— Я могла бы пройти мимо, а парень бы замерз, — ответила Айями тихо. — Он мог оказаться моим братом или вашим сыном. Вы желали бы ему такой смерти?
— Явись он с повинной, и ему сделают снисхождение. Говоришь, он ранен. Вдруг требуется операция? Наверняка у него пневмония. Тогда он не жилец. Вдвоем вы вряд ли ему поможете, а я постараюсь обеспечить должный уход.
— Лечить в тюрьме? — воскликнула Айями. — Он сдастся властям, и его отправят в Даганнию. Если бы он хотел, то показался бы патрулю или добрался до ратуши. Но он предпочел замерзнуть. Разве могу я решать за него?
— Хорошо, — согласилась врачевательница после недолгого раздумья. — Если бы случай был тяжелым, Эмма не оставила бы юношу дома. Я дам таблетки и аэрозоль. Не забудь вернуть пустые флаконы. Даганны проверяют расход по использованным упаковкам. И никому не говори о лекарствах, иначе вместе загремим
Айями кивнула. Достав из шкафчика бутылочку, Зоимэль поглядела на свет лампы, определяя на глазок количество таблеток.
— Аэрозолем обрабатывайте раны. Полчаса не трогайте, пусть подсыхают, а потом бинтуйте, — учила она. — А завтра днем я навещу вас.
— Я говорю всем, что Люня заболела.
— Правдоподобная легенда. Не вызовет подозрений, — согласилась женщина. — Айями, будь осторожна. Коли ввязалась, так помалкивай и слушай. Держи ушки на макушке.
Сложив лекарства в сумку, Айями поспешила домой. До сего момента ей не приходило в голову, что паренёк может не выжить. Придет она домой, а Эммалиэ, утерев краешком передника слезу, скажет: "Нету мальчика. Скончался днем".
Чем ближе к дому, тем тревожнее на сердце. Но слова Эммалиэ, открывшей на стук, принесли облегчение.
— Заждалась тебя. Ешь скорее, у нас много дел.
И закрутился суетной кипучий вечер. Айями дважды ходила к речке за водой, надев портупею с ножнами. Не оглядываясь, бесстрашно тянула тележку по темным дворам. Попробовал бы кто-нибудь напасть или пристать с угрозами — уж Айями постояла бы за себя. А потому что некогда бояться. Нужно привезти домой воду и нагреть. И пройтись по пустующим квартирам, собирая доски и обломки мебельной фанеры, а после заколачивать щели в окнах и проверять со свечкой, откуда дует. Пусть криво и косо, зато надежно.
— Гвозди кончились, завтра обменяю на консервы. А пока заткнем тряпьем, — сказала запыхавшаяся Эммалиэ. Попробуй-ка постучать усердно молотком — сразу вспотеешь.
Айями раздавила таблетку, и вдвоем, разжав парню зубы, они влили лекарство в рот.
— С утра не приходил в себя. Приподними голову, чтобы не захлебнулся, — предупредила соседка.
Юноша был горячим и сипло мычал, когда его ворочали. Эммалиэ надела на него свежую майку, доставшуюся в наследство от деда Пеалея, а испачканную рубаху замочила в тазу. На отмытом от крови плече Айями увидела отечный красный кружок с буроватой каймой, и на спине — похожий, но чуть больше в размерах. На этот раз её не затошнило. Обработав раны аэрозолем, женщины удерживали паренька, пока он бился, скрипя зубами от боли. Правда, юноша недолго сопротивлялся и вскоре утих.
— Нельзя оставлять его без присмотра. Будем дежурить попеременно, — решила Эммалиэ.
Снятую с дивана спинку поставили рядом с "кроватью" раненого.
— Как вы объяснили соседям наш шум? — спросила Айями, когда они взялись двигать диван.
— Сказала, что разбираем мебель на дрова. По приметам скоро начнутся морозы. Кому надо, тот услышал, — ответила Эммалиэ с натугой, проталкивая диванную спинку в дверь.
— Мам, баб, а куда вы тасите? И зачем? — изводила вопросами Люнечка, мешаясь под ногами. — А как баба будет спать? Она зе упадет на пол!
— Завелись у нас клопы — кусачие и злючие, — сообщила замогильным голосом Айями. — Вот мы и решили хорошенько их проморозить. Недельку поклацают зубами и переберутся в другое место.
— Ой, а обратно не вейнутся? — испугалась дочка.
— Мы закроем дверь на замок и не пустим.
Люнечка удовлетворилась ответом. С сегодняшнего дня она начала жить по-взрослому, как объявила Эммалиэ. Отныне самой младшей девочке в семье будут доверять разные задания, которые нужно выполнять и помогать маме и бабушке. В частности, не шалить, а заняться воспитанием игрушек, пока взрослые хлопочут по хозяйству.