Небо остается чистым. Записки военного летчика.
Шрифт:
Советским войскам предстояло сделать бросок, чтобы расширить плацдармы, дать простор для прибывающих подкреплений. Штурмовики направлялись на привычное дело: утюжить немецкие позиции.
У каждого командира штурмовиков есть свой почерк, свой стиль. Много раз наблюдая их в работе, я научился узнавать старых знакомых. Вот, например, сразу видно эскадрилью Степана Пошивальникова. Машины для штурмовки у него разворачиваются своеобразным веером. А вот Шубин, тот любит построение клиньями. Все продумано и отработано у каждого десятки раз. В своей
В бледном свете занимающегося дня штурмовики принялись долбить немецкие укрепления. В воздух полетела земля, обломки. Стала огрызаться зенитная артиллерия, но ребята Пошивальникова не обращают на огонь никакого внимания.
Немецких истребителей пока нет, и мы сидим без работы. С земли, я знаю, ведется непрерывное наблюдение. Командир корпуса штурмовиков генерал Рязанов находится сейчас на передовой. Мне слышно, как измученный бессонными ночами генерал хриплым голосом отдает команды по радио.
– Степа,- басит в наушниках генеральский голос,- Степа, еще один заход.
– Есть!- сдержанно отвечает Пошивальников и снова разворачивает свою эскадрилью.
Штурмовики проносятся низко над немецкими позициями, стреляя из пушек и пулеметов. Это уже их третий заход, у них больше не осталось ни бомб, ни снарядов. Израсходовав весь боезапас, штурмовики засобирались в обратный путь, но тут в наушниках снова послышался умоляющий голос генерала Рязанова:
– Степа, еще один заход. Последний. Хотя бы один еще, пусть холостой! Сейчас наши в наступление поднимутся.
Было слышно, как выругался Пошивальников. Но штурмовики, перестроившись, снова стали заходить на атаку.
Не думаю, чтобы генерал не слышал ругани Пошивальникова: связь в бою прямая. Но в такие минуты прощается многое. Скорее всего, генерал просто пропустил мимо ушей. К тому же у лихого Степы очень велик авторитет. Скупой на слова, неторопливый, Степан Пошивальников считается одним из самых боевых летчиков в штурмовом корпусе. На счету штурмовика десятки вылетов на самые опасные задания.
Расчет генерала Рязанова, когда он просил штурмовиков повторить заход, был ясен. Фашисты пуще огня боятся штурмовиков. Немецкая пехота, едва завидя наших «горбатых», в ужасе забивается в землю и не решается поднять головы. А тут штурмовики только что сделали три свирепых захода и продолжают висеть над самыми головами. Откуда было врагам знать, что у них вышел весь боезапас? Поэтому генерал Рязанов правильно решил сыграть на страхе забившихся в норы гитлеровцев. Пока штурмовики в воздухе, пока они над позициями, ни один немец не рискнет высунуть из своего укрытия носа. А это как раз на руку нашей пехоте, поднявшейся на штурм немецких укреплений.
Штурмовики великолепно выполнили свою задачу. Талгат Бегельдинов потом рассказывал, что услышав просьбу генерала, летчики спустились до самого предела, чуть не задевая землю.
Грозно ревя моторами, эскадрилья Пошивальникова снова пронеслась над затихшими окопами, а в это время наша пехота шла в атаку.
За воздушные бои над станцией Знаменка, крупным опорным пунктом вражеской обороны, нашей истребительной дивизии было присвоено наименование Знаменской.
В этих боях я стал свидетелем отваги бомбардировщиков «петляковых» и, в частности, их командира генерала И. С. Полбина.
Имя Ивана Семеновича Полбина в то время уже было овеяно поистине легендарной славой. Это был великолепный летчик, отчаянно смелый человек. Будучи в генеральском звании и командуя корпусом, он неизменно сам вылетал на задания и показывал образцы летного искусства и храбрости.
Война застала генерала под Москвой, а до этого он несколько лет служил в Забайкалье. В боях на Халхин-Голе получил орден Ленина, на Волге удостоен звания Героя Советского Союза. После Сталинградской битвы И. С. Полбин был отозван в Москву, в главный штаб ВВС. Однако штабная работа оказалась не по характеру генерала, и он через три с половиной месяца снова попросился в действующую армию.
Я хорошо знал этого человека и очень сожалею, что жизнь его оборвалась столь трагически.
И. С. Полбин был выдающимся специалистом по бомбометанию. Еще под Сталинградом он впервые применил пикирование. Можно без преувеличения сказать, что с именем генерала Полбина связана славная фронтовая судьба выдающегося достижения советских конструкторов и самолетостроителей – пикирующего бомбардировщика ПЕ-2.
Примерно в 1938-39 гг. конструкторский коллектив Владимира Михайловича Петлякова создал новый скоростной и высотный бомбардировщик с условным названием «Самолет-100». Даже многие фронтовики, воевавшие на ПЕ-2, не знали, что первоначально разрабатывался проект высотного истребителя дальнего действия с герметической кабиной. Однако позже было решено изменить назначение самолета и создать скоростной высотный бомбардировщик.
Спустя год самолет успешно прошел государственные испытания и под маркой ПЕ-2 был запущен в серийное производство. Новая машина оказалась очень перспективной.
Полбинцы очень гордились пикировщиком и делали все необходимое, чтобы летать на нем мастерски и выявлять новые возможности машины.
– Отличнейшая, маневренная машина,- отзывался о бомбардировщике И. С. Полбин.- И крепкая: будто из одного куска сделана.
В тот раз, когда нам довелось прикрывать бомбардировщиков, «петляковы» начисто разнесли Знаменку. Бомбежка проходила по системе, разработанной самим И. С. Полбиным. Он ввел ее еще в боях над Волгой и Доном, и впоследствии она была внедрена в практику советской авиации как обязательный, так сказать, хрестоматийный метод. Изучили его и мы, истребители, потому что система Полбина предусматривала новую схему взаимодействия бомбардировщиков и самолетов прикрытия.