Небо остается чистым. Записки военного летчика.
Шрифт:
И «дядя Сережа» вопросительно посмотрел на директора.
– Пожалуйста, пожалуйста, дядя Сережа,- рассмеялся директор, делая приглашающий жест на поле.
– Заправлены?- спросил я, не зная, на каком самолете остановиться.
– Готовы к отправке.
У меня разбежались глаза. Передо мной на поле сплошь стояли совершенно одинаковые, новенькие истребители Як-1. Наконец я подошел к стоявшему с краю самолету и полез в кабину.
В воздухе я попробовал исполнить несколько фигур высшего пилотажа, которые применяются во фронтовой обстановке в воздушном бою
Первую машину я забраковал и полез во вторую. Видя это, директор завода указал мне на одиноко стоящий в сторонке истребитель:
– Попробуйте-ка вот этот. Попробуйте! Я полез в кабину. Мои спутники остались смотреть. Директор стоял широко расставив ноги и заложив руки за спину. «Ну, ну, что ты скажешь?»-как бы говорила его поза.
Самолет на самом деле оказался выше всяких похвал. Я исполнил на нем целый каскад фигур высшего пилотажа, сел и, едва спрыгнув на землю, заявил:
– Все. Беру этот. Никому не отдам.
Директор рассмеялся:
– Желаю счастья!
Он с особой теплотой распрощался с моими юными спутниками и ушел.
– Ну, значит, теперь все в порядке?- прошептала девушка.
– Все, все!- отвечал я в радостном настроении. Мне и в самом деле было приятно, что нашлась такая машина, которая отвечала всем требованиям суровой фронтовой обстановки.
– Значит, мы так и доложить можем: выбрали самую лучшую?
– Так и доложите. А лучше всего я сам передам с вами письмо.
– Ну, тогда совсем хорошо!
Тут же, на заводе, на фюзеляже истребителя масляной краской было написано: «Герою Советского Союза Сергею Луганскому от комсомольцев и молодежи г. Алма-Аты».
На прощание мы обнялись и расцеловались.
На следующий день я вылетел на фронт.
После отдыха, после картин мирной тыловой жизни особенно остро, почти болезненно воспринимается все, что связано с войной. Пепел и руины остались после изгнания врага на многострадальной земле Украины. Фашисты отступали на запад.
В звериной злобе, чувствуя свой неизбежный конец, фашисты с неистовым остервенением сеяли вокруг смерть и разрушения.
Несмотря на отчаянное и, в сущности, бесперспективное положение, гитлеровская верхушка и не думала отказываться от продолжения войны. Для нее теперь речь шла лишь о том, чтобы продлить свое существование, каких бы жертв это ни стоило немецкому народу.
В предвидении новых боев в Германии были приняты все меры, чтобы поднять боевой дух войск и восполнить понесенные потери. В частности, Гитлер отдал грозный приказ о прочесывании тылов, чтобы направить в боевые части около миллиона человек. Он продолжал навязывать немецкому народу свои бредовые планы.
В приказе о прочесывании говорилось: «Я намерен восстановить боевую силу сражающихся на фронте войск с помощью самых беспощадных методов и сломить посредством драконовых наказаний всякое сопротивление отданным приказам».
Однако все старания гитлеровской клики укрепить свое положение
А военные события разворачивались тем временем своим чередом.
Гитлеровское командование полагало, что после летне-осенней компании 1943 года Советской Армии потребуется длительное время для восстановления сил и она не сможет скоро предпринять широкого наступления, особенно в зимних условиях и в период весенней распутицы. За это время оно рассчитывало основательно подготовиться к летним боям. Однако расчеты врага были снова опрокинуты.
В январе 1944 года советские войска начали, вопреки общепринятым представлениям о сезонности боевых действий, крупные наступательные операции и почти полностью освободили Ленинградскую, Калининскую области, вступили на территорию Эстонской ССР, очистили от фашистов Правобережную Украину, вышли к Карпатам, вступили в Румынию.
Зимнее наступление Советской Армии было лишь началом центральных событий 1944 года на советско-германском фронте: летне-осенней кампании советских войск, окончившейся выдающимися военно-политическими результатами.
…Зима 1944 года на Украине была снежной, но теплой. Вьюги то и дело сменялись дождями. Грунтовые дороги развезло. Аэродромы часто выходили из строя Только на старых довоенных летных полях, имевших бетонные взлетно-посадочные полосы, боевая работа шла без существенных перерывов.
Нелегко было нам, но еще труднее приходилось противнику. Наше Верховное Главнокомандование прекрасно понимало это и принимало все меры, чтобы именно в распутицу наносить новые удары по врагу.
В конце января главные силы 2-й воздушной армии сосредоточились южнее Киева. Готовилась Корсунь-Шевченковская операция,
В каком-то селе, сплошь засыпанном снегом, я разыскал штаб своего полка, встретил старых боевых товарищей. Ребята засыпали меня вопросами: всех интересовало, как идет жизнь в тылу. Долго рассказывал я о поездке на родину, о встречах в Алма-Ате, о том, что видел и пережил. Всех заинтересовал рассказ о подаренном земляками самолете. Летчики загляделись на мой новый истребитель. Теперь я и сам как будто другими глазами взглянул на подаренную машину. Здесь, на фронтовом аэродроме, среди обстрелянных, много раз чиненных самолетов, она выглядела ярко, как игрушка.
– Хорош!- сказал кто-то из ребят.- Только пестрый больно. Смотри – и звезды и надпись. Живого места нет. Немцы тебя сразу заприметят.
– Пускай примечают!
– Опробовал в воздухе?- спросил Николай Дунаев.- Слушается?
– Еще как! Такого у меня еще не было!
– Ну, тогда дай бог! Скоро у нас тут начнется…
Началось наступление в один из последних дней января. Несколько наших армий при поддержке авиации прорвали вражескую оборону и устремились на юго-восток. В районе Звенигородки прорвавшиеся войска встретились с танкистами генерала П. А. Ротмистрова, замкнув таким образом кольцо окружения. Десять немецких дивизий оказались зажатыми в кольцо.