Небо в кармане 3
Шрифт:
Помогло то, что я в силу возраста был явно легче стрелка. И наст подо мной скрипел, но держался. Старался скользить по нему, ни в коем случае ногами не топать, поэтому разрыв между нами преодолел очень быстро. Настолько быстро, что даже испугался, очень уж резко чёрная фигура приблизилась. А ещё страшно стало, а ну как он услышит скрип ледяной корки и оглянется?
Он и услышал, и оглянулся. Я больше угадал, чем разглядел. Или среагировал на изменившую силуэт фигуру, как бежал, так и нырнул, заскользил на животе по насту, разбросал ноги в стороны. И носками сапог пытаюсь притормозить, замедлить скольжение и остановиться, а не получается,
Так на ходу и открыл огонь по силуэту. И стрелял по ростовой мишени, пока патроны не закончились. И только тогда опомнился. Засуетился, за вторым магазином в карман полез, перезарядил шустро и опомнился. Он же не стреляет!
А почему? Вижу же, как на меня смотрит. И винтовка тоже на меня направлена…
Перекатился в сторону, прицелился. Где-то за спиной встревоженные голоса раздались, свистки засвистели. Приподнялся на локтях, собрался стрелять и… Проломил ледяную корку!
Выстрелить так и не выстрелил, зато очень больно ударился лицом о лёд. Особенно носом. Слёзы, сопли, а страшно-то как — глаза ведь ничего не видят. Протёр их ладонью, смахнул прочь острые осколки льда, колючие крупицы снега. Забарахтался, ещё раз перекатился на крепкое, на твёрдое и снова вскинул пистолет.
И увидел, как медленно заваливается вперёд чёрный силуэт, чётко услышал, как он в свою очередь с хрустом проламывает лицом наст…
Замер. Буду лежать на месте. Вот придёт подмога, пусть они и лезут вперёд, проверяют, что там и как. А мне хватит, навоевался.
Но, каюсь, не удержался. Нет, подкрепления дождался, даже не сопротивлялся, когда меня на ноги поднимали. А на убитого посмотреть посмотрел. Интересно же, кому это я настолько по ногам оттоптался?
Посмотрел, да и пошёл в наш цех, поближе к тёплой печке. А вокруг убитого охрана засуетилась, оцепление выставили, всех любопытных прочь отогнали до приезда полиции.
Кстати, а где она, эта самая полиция? У нас эшелон подожгли, а никто не чешется. И где жандармы? Мало того, что теракт, так ещё и покушение на убийство. Где Изотов?
Глава 16
Приехавшие господа полицейские сходу развили бурную деятельность. Отловили меня у пошивочного цеха. Я же, как отогрелся, пошёл ущерб оценивать. Кроме того, ущерб ущербом, но, мало ли, искра какая непотушенная где осталась? Что столярное производство, что пошивочное могут полыхнуть так, что ого-го! Никому мало не покажется. Так что это чудо, что ничего не сгорело. Нет уж, пока сам своими глазами не осмотрю не только наружку, но и внутренние помещения, не успокоюсь. Вот при осмотре меня и побеспокоила полиция. Что импонировало, не стали к себе подзывать и властью кичиться, сами подошли.
Но как только услышали о покушении на убийство да выслушали мою версию произошедшего, сразу же поскучнели. И приняли грамотное решение дождаться жандармов. Ну а я вернулся в тепло. Мне уехать можно, вряд ли кто-то что-то скажет, но я решил задержаться. И, как оказалось, правильно сделал.
Одновременно с приездом жандармов, уж не знаю, специально так вышло или случайно, объявился Изотов. Увидел в окно, как он вылезает
Порадовало, что рассказывать пришлось один раз, без повторений. За внимательно слушающими моё повествование высокими чинами незаметным образом присутствовало и несколько чинов званием и должностью попроще. Вот и они, в свою очередь, внимательно прислушивались к моим словам и по ходу рассказа делали некие записи. Да, что интересно, представляться никто и не подумал. Наверное, посчитали, что я их всех просто обязан знать? Может быть. Всех не всех, а командира корпуса знаю, довелось общаться.
— Ущерб какой, Николай Дмитриевич? — когда закончил рассказывать, то Изотов с молчаливого разрешения начальства сразу же задал самый главный вопрос.
— Знаете, — устало улыбнулся. — На удивление, небольшой.
— Как небольшой? — удивились оба. А Константин Романович тут же уточнил. — Ведь сгорел не только самолёт, но и все запасные части к нему? Я уже не говорю про подвижной состав.
— И что? Сгорел и сгорел, он уже своё отработал и ресурс выбил.
— Он же летал? — не успокаивается полковник и продолжает уточнять.
Понятно, в первую очередь для начальства старается. А тому эти знания для доклада наверх требуются. Придётся объяснять.
— Мы его на Памире нещадно поэксплуатировали, вашими стараниями все соки из машины выжали, — глянул на полковника с укоризной, заставил его смутиться. А ты думал, я тебе ту первую посадку в горах забуду? Ничего подобного. При случае постоянно напоминать стану, чтобы впредь думал, что требовать можно, а что нельзя. Это повезло, что у меня практического опыта достаточно, за счёт чего и вывернулись. А будь на моём месте кто-то менее опытный? Тогда что? Там бы и остались. Если бы на посадке не поломались до смерти. Ладно, не буду дальше нагнетать, умному и одного напоминания достаточно. — Считайте, что это были успешные полевые испытания. Мы приобрели необходимый опыт и знания, узнали возможности такой техники и на основе всего этого можем приступить к строительству новой, более лучшей модели.
— И более дорогой? — а вот теперь в разговор вступил генерал.
— Лучшее всегда дороже, — ответил уклончиво и пожал плечами. Не стану я все свои секреты раскрывать.
— И когда вы приступите к строительству вашей новой модели? — генерал выделил последние два слова голосом.
— Не знаю, — ещё раз пожал плечами.
— Это не ответ, — нахмурился генерал.
— Другого ответа у меня нет, — спокойно улыбнулся. Ну а что? Это моё дело, когда к строительству приступать. Со мной никто ни о чём пока не договаривался. И ГАУ молчит.
— Разрешите, ваше превосходительство? — мягко остановил генерала Изотов. А то большой начальник уже и рот раскрыл, наверняка собрался мне выговаривать начинать. Даже усищи встопорщил.
— Извольте, — выдохнул-выпыхнул парок изо рта генерал и даже слегка отступил назад. Незаметно совсем отступил, на полпяди, но отступил.
А Изотов, наоборот, шагнул вперёд:
— Вы просто всего не знаете, Николай Дмитриевич. Пока мы с вами отсутствовали…
— Выполняли волю его императорского величества, — тут же вылетело у меня.