Небо в кармане 3
Шрифт:
Кстати, после всеобщей радости команда парохода резко отделилась от пассажиров. И настроение у матросов, это отлично видно, подавленное. Ещё и бурчат что-то, поглядывают в нашу сторону с явной злостью. Только собрался Константина Романовича подробно расспросить, узнать, как они шторм пережили, почему тоже на берегу оказались, отчего команда зверем смотрит, да не успел. Опередил меня Изотов.
— А ведь я чуть было не приказал расстрелять нашего капитана, — обмолвился чуть позже полковник, когда поутихла радость встречи и когда мы сидели у него в каюте. — Команда парохода воспротивилась,
Константин Романович встал, выпрямился, одёрнул китель, подбородок задрал. И взгляд такой… Строгий. — Прощения не прошу, потому как прекрасно понимаю степень своей вины. Не уследил.
— Полноте, господин полковник, — растерялся и тоже поднялся. — У него же другого выхода не было. Или обрубить буксир и пожертвовать малой частью людей, но спасти пароход с командой и пассажирами, или держаться до последнего и всем вместе идти на дно! Я бы и сам, признаюсь откровенно, на его месте поступил точно так же.
— Что вы такое говорите, Николай Дмитриевич, — ошалел Изотов. — Неужели и правда так бы поступили?
— Правда, — ответил со всей возможной твёрдостью и убеждением в голосе. Как-то не вяжется сегодняшний полковник с тем недавним, который бомбы в бандитов бросал. Или это другое? Да и ладно, нет у меня желания с его мотивами разбираться. Поэтому просто добавил. — Так что выпускайте нашего капитана из заточения, нам ещё отсюда как-то выбираться нужно. Заодно и послушаем, что он скажет…
— Думаете? Признаться, с такой точки зрения я не рассматривал произошедшую ситуацию…
— Потому что вы сухопутный человек, Константин Романович, — хмыкнул я. — А море диктует свои законы, подчас весьма суровые. И порой заставляет принимать безжалостные решения, жертвовать малым ради спасения большего…
— Как и небо, полагаю?
— Как и небо, — согласился с полковником. — Тоже ведь достаточно непредсказуемая стихия.
— Выпущу я капитана. Думаю, переживаний ему хватило, — кивнул головой Изотов.
Ничего на это не ответил, потому что отлично понимаю полковника и мотивы, заставившие его так поступить. И догадываюсь… Нет, знаю, почему он именно капитана делает крайним. Потому что тоже вину свою чует. Потому что проворонил, потому что позволил капитану поступить именно так. Не воспротивился его решению. Пусть и не знал о нём, но, случись непоправимое, разбираться в столице никто не станет, головы у всех полетят. Вот и назначил загодя стрелочника…
Кстати, капитан после освобождения извиняться за своё решение не стал. Увидел меня рядом с полковником, вздохнул с облегчением, поинтересовался:
— Остальные живы?
— Живы.
— Слава те, Господи! — широко перекрестился. — Не дал взять грех на душу…
Понимаю, работа такая…
— Пароход с мели стащить можно, — говорит чуть позже капитан. — Это не сложно. Дождёмся прилива, да и потянем канатами. А толку-то? Плицы гребного колеса по правому борту заменим, это не проблема, а машина? Машина сломалась, давление котёл не держит, механик уверяет, что своими силами с
— До Петровска гораздо ближе, — рассматриваю карту.
— В Петровске помощь оказать некому, — кривится капитан, с досадой отмахивается рукой от моего предложения. — Городишко маленький, несколько грязных улиц, нефтеперегонный заводик и железнодорожные мастерские. Нет, в Петровске делать нечего, только время зря терять.
— Значит, остаётся Астрахань, — подытоживает Изотов и смотрит на меня, ждёт, что я скажу.
— Для начала придётся вернуться к барже и дозаправиться. После этого можно и в Астрахань лететь, — соглашаюсь с небольшим уточнением.
Расстояния по карте прикинул, бензина туда долететь хватит с запасом.
— Я с вами полечу, Николай Дмитриевич, — просит Изотов. — Так оно проще будет.
Капитан молчит, но согласно кивает, и уже оба вопросительно смотрят на меня. А я что? Я не против, пусть летит. После пережитого жандарм меня даже в туалет вряд ли будет отпускать без сопровождения. Да и капитану без него точно легче дышать станет…
Как ни странно, но первым дым на горизонте увидел полковник. Воскликнул, привлекая моё внимание, вытянул руку вперёд. Настроение ухнуло вниз, ведь как раз в том направлении наша баржа находится…
Переглянулся с Изотовым и расстегнул куртку. Вытащил пистолет, глянул на него. Делать ничего не стал, тут же убрал обратно в карман. Посмотрел на стреляющую железяку и вроде бы как успокоился. Прибавил обороты, тут не до экономии.
Заходил со стороны моря. Так безопаснее будет. Сядем, узнаем из первых рук обстановку, примем решение на дальнейшие действия. Соваться наобум туда, за барханы, не стану, мне недавнего падения на Дворцовую площадь в столице хватило. Не желаю, чтобы ещё раз подстрелили.
Подлетел ближе и успокоился — горела не баржа, это разложенный на берегу огромный костёр нещадно дымил.
И ещё ближе. Вот теперь видны две фигурки, залегшие на вершине бархана. И ещё одна, то и дело усиленно подбрасывающая плавник в дымящий костёр. И вроде бы всё хорошо, но дым от костра в сторону берегу стелется, и что там дальше, ничего не видно.
Услышали нас метров за триста и обернулись на звук работающего мотора. Прохор, а это он у костра находился, тут же замахал руками, привлекая моё внимание, отчаянно начал жестикулировать. А матросы так и остались на бархане. И высовываться не стали, что интересно.
Буквально «на пятке» крутнулся влево на девяносто со снижением, чуть ли не цепляя законцовкой крыла воду на развороте, встал параллельно берегу, убрал газ, слегка поддёрнул нос и тут же мягонько, с раскруткой колёс, притёрся к песку. Выключил мотор. Прокатился совсем немного, потому как скорость ещё на развороте потерял, а посадочный уголок на выходе создал. На пробеге отстегнул и скинул ремни, выхватил из кармана пистолет. Остановился носом к барже, выпрыгнул наружу.
Справа хлопнула дверца, Изотов оббежал самолёт и встал рядом со мной. И тоже в руке револьвер держит.