Небо в огне
Шрифт:
Слухи все настойчивей!
«Отменяют полеты».
Не верится.
Ползет время. Тени от деревьев становятся длинными. Вроде бы и взлетать пора.
Молчание. Отменить такой полет может только главнокомандующий, которому летчики, сбросив бомбы над целью, докладывают: экипаж такой-то, командир корабля такой-то, - задание выполнил.
– Начинаем нервничать:
– Ждать да догонять - хуже всего.
– Черт бы их побрал совсем, этих колдунов! Гадают на кофейной гуще.
– Что им -Гитлер
Наконец команда:
«Вылет разрешен! Запасная цель - Львов, станция товарная. Там большое скопление вражеских войск, техники, боеприпасов…»
– Запускай мото-оры-ы!…
Летчики рады: даешь удар по германским союзникам!
Ночь. Звезды. Темь под «рылом. Я регулирую качество смеси по глушителю. Летим, летим, летим, а под нами - вся наша страна. Много захватил фашист со своими сподручными!
Впереди какие-то огненные всплески. Что это?! Вот- опять.
Штурман ворчит что-то про себя.
– Ты что, Николай Гаврилович?
– Да вот, говорю, этого еще не хватало.
– Чего не хватало?
– Датой - гроза. Не видишь разве?
– Гроза-а-а?
Гроза - это плохо. Особенно ночью.
Держим прежний курс. Всплески все чаще и чаще. В ноздрях защекотало пряным запахом озона. В лицо пахнуло влагой. Дело дрянь. Молнии гуляют по небу со всей своей необузданной силой. Злость берет, хоть плачь. До цели - рукой подать, только перевалить через Карпаты. И вот - пожалуйста! Что делать?
И, как всегда в подобных случаях, мое «я», раздваиваясь, вступает в опор с самим собой.
«Лететь нельзя - опасно!» - говорит та половина, которая боится грозы.
«Конечно, опасно!
– охотно соглашается вторая.- Но надо попробовать. Не возвращаться же обратно. Может быть, там окно, коридор. Может, пройдем…»
Рядом, перед самым носом полоснули по черным тучам разветвленные зигзаги молний. Страшный треск. Самолет становится «а дыбы. В ветровое стекло с силой бьют водяные потоки. Опять молния!
«Что ты делаешь - опомнись!-вопит первая половина «я».
– Немедленно назад!»
«Да, да!- изрядно напугавшись, соглашается вторая и кладет машину на обратный курс. Думает:-Надо что-то сообразить. Но что? Перешагнуть через грозу? Нет, это невозможно -слишком высоко. Но что же, что?»
Мы выскакиваем из грозового хаоса. Опять звезды. Тихая ночь. Справа на земле возникает вспышка. Одна, другая, третья. Утыкаются в небо синие иглы прожекторных лучей. Падают бомбы, занимаются лож ары.
– Что это?
– Запасная цель, - хмуро говорит штурман.- Станция товарная. Ребята не прошли.
«Вот- вот!
– обрадовалась первая половина моего «я».- Запасная цель. Живая сила. Техника. Боеприпасы. Смотри, смотри- бомбят все самолеты! Через эту грозу никто не пройдет. Облака над горами. А ты знаешь,
«Обидно- то как!-вздыхает второе «я», разворачиваясь вправо.
– Ведь только через Карпаты перешагнуть!»
Но первое «я» уже знает, что второе хитрит. И точно! Самолет, развернувшись вправо, идет не на Львов.
Грозя неистовствует. Беспрестанные вспышки молний освещают бесконечно длинную гряду черных туч. Иногда нас встряхивает, иногда швыряет в лицо шквалистыми ливнями. Наш самолет представляет собой сейчас заряженный аккумулятор: тронь - убьет! Концы крыльев, стволы пулеметов, стойка антенны-все светится голубым электрическим сиянием.
Летим минуту, другую, третью. Пять минут! Десять!… Запасная цель уплывает назад. Она кипит в огневой сумятице. Самолеты, уткнувшись в грозу, возвращаются бомбить станцию товарную. Вспоминаю игривый мотив глупой джазовой лесенки, слышанной мною еще в начале войны в Ташкенте:
Сосиски с капустой Я очень люблю - Ждем вас во Львове!…
Горько усмехаюсь.
Время идет. Никаких изменений. Гроза. Молнии. Черные тучи. Гудят моторы, жрут горючее. Сердце сжимается: ведь на учете каждая капля…
«На что ты надеешься?»-въедливо спрашивает первое «я».
«На случай!-стиснув зубы, деспотически огрызается второе.- Случай - это великая вещь! Это жар-птица! Надо только не спать, как это делали старшие братья Иванушки-дурачка. Надо набраться терпения и подкараулить…»
Время идет. Сердце болит, разрывается. Горючее! Горючее!!
«Нет, безнадежное дело, - гнет свое первое «я».- Надо возвращаться».
«Ну, еще минутку», - униженно просит второе.
«Ладно, минутку можно!-торжествуя, великодушно соглашается первое.-Можно даже две! От Львова домой - горючего хватит…»
Прошла минута. Проходит вторая. И (вдруг справа, среди клубящейся тьмы я увидел… звездочку!
Руки сработали сами. Глубокий разворот. Я не опускаю глаз со звездочки. Нас схватило, тряхнуло, бросило вниз. Бросило вверх. Сердито загавкали, зарычали мо-горы, сладкий страх объял все мое существо. Сладкий оттого, что мне такой надеждой светила звезда!
Минуты казались вечностью. Мы стремительно падали, падали, падали. Стрелка высотомера сделала оборот. Тысячи метров как не бывало. Затем мягкий толчок и… все осталось -позади. Теплая южная ночь распахнула свое покрывало. На небе - ни облачка. Звезды-по кулаку.
– Проткнулись!
– радостно закричал Евсеев.- Смотри-ка - звезды! Молодец ты, командир!
Я вытер ладонью мокрое от пота лицо:
– Молодец не я. Молодец мое второе «я».
– Что ты сказал?
– не понял Евсеев.