Небо в огне

Тихомолов Борис

Капитан рассмеялся:

–  О! Нет-нет, он негодный! Эти детали мы получили с завода. Брак. Волны на зеркале, трещины и прочее. Видите- внутри красные отметки?

О, ч- черт! Я готов был растерзать техника. Надо же так -всю обедню испортил!

–  Кравцов, положи на место цилиндр!
– резко сказал я технику.

–  Ничего, ничего, что вы!
– поспешил на выручку Елизаров и взял из рук смутившегося техника цилиндр.- Мы держим их с целью, чтобы научить летчиков и техников, отличать неисправные детали от бракованных.

Он

положил на место цилиндр и взял другой.

–  А этот вот совершенно исправный. Тут недалеко разбился в непогоде «ИЛ-4». Новенький, с завода. А вот и поршень от него, вместе с кольцами!

Положив цилиндр на кафедру, Елизаров достал и поршень.

Я нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Мне стало жарко. Техник, словно он с голоду умирал и ему показали шашлык на вертеле, сглотнул слюну и, пряча горящие глаза, сбычился. А Заяц изо всех сил, пытаясь сделать равнодушный вид, отвернулся, чтобы рассмотреть какой-то чертеж, висевший на стене. Только Евсеев, скользнув по поршню равнодушным взглядом, полез в карман за портсигаром:

–  Можно закурить?

–  Пожалуйста, - сказал капитан и, положив поршень рядом с цилиндром, вдруг заторопился:-Ах, простите! Я совсем забыл, ведь у меня билеты на второй сеанс!

Мы вышли с таким чувством, будто нас обманули, ограбили. Гулко раздавались шаги капитана в пустом коридоре. Поспевая за ним и шаркая унтами, я машинально пересчитывал двери. Так, без всякой задней мысли: десять шагов-дверь, десять шагов - еще дверь. И когда мы дошли до поворота, я насчитал тринадцать дверей. Тринадцать! Гм… Забавная цифра!

–  Чертова дюжина!
– тихо сказал Евсеев. Я встрепенулся:

–  Что?

–  Ничего, я так.

Сейчас вот - слева -выход. Но капитан свернул направо, И я с трудом воздержался от восклицания. Ладно, пусть ведет - он хозяин.

Еще поворот - лестница. Поднялись на второй этаж. Елизаров щелкнул выключателем. Небольшой холл, кадушка с фикусом, круглый стол, диван, два кресла и гудящая печь. Возле нее - груда душистых сосновых поленьев.

Погремев связкой, Елизаров нашел нужный ключ, отпер единственную дверь и, распахнув ее, по-хозяйски пригласил:

–  Прошу!

Мы вошли. Щелкнул выключатель.

–  Вот это си-ила!
– воскликнул Заяц.
– Не то что в Бузулуке!

Помещение было, действительно «сила». Шесть аккуратно заправленных коек, диван, круглый стол, зеркальный шкаф для одежды. В дальнем углу -застекленная дверь, очевидно, в туалетную. Елизаров взглянул на часы:

–  Располагайтесь и… извините, я побегу. А вот вам ключи: от гостиной и от входной.
– Он положил ключи на стол.
– До завтра.

И побежал, громко топая сапогами по лестнице. Хлопнула дверь внизу. Мы стояли ошарашенные: какой прием!

А мне было не по себе. Я боролся с собой. Ведь такой человек! Такой человек! Ну не мог я выполнить эту чертову операцию!

Совесть не позволяла. Я опустился на стул и принялся снимать унты. Заяц и Кравцов последовали моему примеру, только Евсеев принялся щупать своими короткими пальцами по карманам, ища портсигар.

–  Пойду покурю, - сказал он.

–  Валяй.

Я не переносил табачный дым.

Мы разделись и, разморенные теплом и уютом, повалились на койки. Хотелось спать. А в голове сумбур. И душа разрывалась на части. Громко вздыхал Кравцов, ерошил свою шевелюру Заяц.

–  Нет, не могу так!
– воскликнул Кравцов, поднимаясь на койке.- Товарищ командир! Ну разрешите, я возьму грех на свою душу!

Я опешил:

–  Какой еще грех?!

–  Я тоже!
– сказал Заяц.
– Вместе пойдем!

А я представил Елизарова. Его честное открытое лицо. Утром обнаружена пропажа. Ерунда, конечно, какой-то паршивый цилиндр и поршень, но разве в этом дело?! Дело в доверии! А тут -украли! Ну, какими глазами я буду смотреть на него? И как укоризненно он посмотрит на меня и отвернется. Боевой летчик, Герой Советского Союза, и - украл!… Нет, нет, нет! Не могу! Это свыше моих сил. Не пойду я на это!…

–  Нет!
– сказал я.
– Нет. Этого делать нельзя!
– И отвернулся к стене.

Слышу: открывается дверь и, отдуваясь и пыхтя, вошел Евсеев. «Насосался, куряка!» - подумал я, зная его привычку выкуривать сразу по две папироски.

–  А, вы уже спите!
– воскликнул он и засмеялся мелким смешком.
– Вставайте на военный совет. Хе-хе!
– и чем-то тяжелым грохнул о стол.

Меня ожгло невольной догадкой. Вскочил, гляжу - так оно и есть! На столе лежали цилиндр и поршень!

Заяц и Кравцов с вожделением смотрели на заветные детали. У Кравцова отвисла челюсть, и он не в силах оторваться взглядом от стола, принялся торопливо натягивать на себя комбинезон. А Евсеев, скрестив руки на груди, стоял с победоносным видом:

–  Целуйте пятку турецкому паше!
– И подмигнул: - Сила?

–  Сила!
– отозвался Заяц.

Я промолчал. Чего уж тут говорить? Живой цилиндр и поршень повергли в прах мои моральные устои.

Конечно, поршень и цилиндр нужно было поставить на мотор немедленно. Заяц с Кравцовым оделись и ушли, таща под мышкой результаты операции «Карак». Поплелся за ними и Евсеев.

–  Пойду, - сказал он.
– Помогу чем-нибудь. А ты спи - тебе завтра самолет вести.

Меня разбудили затемно. Ребята, блестя глазами, доложили, что все в порядке: поршень с цилиндром на месте и мотор работает, как зверь. Погода отличная, можно вылетать… пока капитана нет.

Я поморщился:

–  Ну уж нет, друзья, удирать мы не будем. Надо попрощаться с капитаном и… покаяться. Зачем увозить такой груз!

И Елизаров пришел к самолету. Подошел ко мне сзади и обнял за плечи: