Небо в огне
Шрифт:
– Ссилы и сславы тебе, почтенный жрец Ссолнца, - Феленхелф приветственно помахал лапой. Второй он прижимал к себе Хифинхелфа и время от времени трогал его нос языком.
– И тебе, уважаемый солевар, силы и славы, - кивнул Алсек, подходя к ящерам. – Наше появление не растревожило вас?
– Не бесспокойсся, Алссек, - отмахнулся Феленхелф. – Тут и без васс ессть о чём тревожитьсся. Сспассибо, шшто привёл Хифушша живым, - у васс там, говорят, была та ещё заваруха…
– Будет тебе, - Хифинхелф наконец вывернулся из объятий сородича и махнул хвостом. – Сскажи, шшто с Кушши? Можно его увидеть?
– Хссссс! –
Алсек тут же почувствовал пустоту в животе – будто все потроха усохли и намотались на хребет. Он сглотнул набежавшую слюну.
– Не помню, - пожал плечами Хифинхелф. – Алссек точно голоден. Отведёшшь насс в дом Белохвосстых?
– Хэсссс! – невесело усмехнулся Феленхелф. – Помнишшь ещё нашш дом? Куда там, нашш повар давно в ополчении…
«Давно я тут не был,» - думал Алсек, пробираясь по ярусам огромного холма вслед за ящерами. Он кое-что помнил ещё с последнего своего путешествия в Мекьо, - изрытую гору, изрезанную террасами и обвитую улицами, лепящиеся друг к другу дома из небрежно отёсанных глыб, занавешенные входы – не то зданий, не то пещер – и узкие оконца-бойницы. Лестница сменяла лестницу, широкие пологие ступени переходили в высокие, крутые, взмывающие прямо к вершине. Куда-то пропали чаны с крыш, и циновки в дверях почернели от пахучей пропитки, на краях террас вздыбились зубчатые ограды. Хифинхелф едва успевал приветствовать встречных воинов – казалось, весь город облачился в доспехи, каждый ярус обзавёлся камнемётом, баллистой или вовсе странным орудием, Алсеку напоминавшим поваленное дерево с ветвями и корнями. Четвероногие ящерицы – детёныши иприлоров и Алдеров, едва отличимые от крупных зверьков – больше не сновали по улицам, перемахивая с крыши на крышу, и дым не валил из каждой норы и пещеры, только далеко внизу ещё слышался мерный грохот и лязг. И многие дома были затронуты огнём…
– Цеха сстоят, - вздохнул Феленхелф, указывая на едва различимые среди прочих строений округлые трубы. – Так хорошшо сстоят, шшто вода на сстоках сснова побелела. Ракушшечники расстащили ссвои ссадки по пещерам – теперь, мол, и без них чиссто…
– Хссссс, - помахал хвостом Хифинхелф. – Век бы такого не сслышшать. А шшто нашша ссоль? Шшахта не опусстела?
Что-то тяжко загрохотало в глубинах холма, и от вершины отделился огромный тёмно-синий дракон. Бесшумно, без дыма и рёва, он расправил крылья и сделал круг над горой. Ещё двое ярко-золотистых, полыхая на солнце каждой пластиной брони, пристроились к нему с двух сторон, и вся тройка умчалась на восток. Алсек невольно пригнулся, когда их тень на миг накрыла его.
– Хшшш, - оскалился Хифинхелф. – Кушшши! Не бойссся, я тебя в обиду не дам!
Куман, припавший к земле, неохотно поднял голову, фыркнул и затрусил рядом с хозяином, даже не покосившись на небо.
– Воины Короля Элмада, - криво усмехнулся старший иприлор. – Не бесспокойсся, Алссек, горожанам от них никакого вреда. А вот воином Джасскара я быть не хотел бы. Ссоль? Ты на меня поссмотри, Хиф. Видишшь ссоль на моей чешшуе?
– Ясссно, - махнул хвостом ящер. – Яссснее некуда. Значит, уже месссяц, как…
– Вссе тут, Хиф. Никто никуда не ходит, - вздохнул Феленхелф. –
– Хватило бы пищи, - помрачнел Алсек, глядя вниз. Там у новенькой баллисты сгрудились ополченцы – двое ящеров, шестеро Ти-Нау в эхекатланской броне и один Гларрхна, сильно припадающий на левую ногу. «Ну, хоть хвост у него на месте!» - вздохнул Алсек.
– Хэссссс! Вы, Ти-Нау, запассливые, - отмахнулся Феленхелф. – У насс тут четверть урожая Икатлана – и от Эхекатлана перепало не меньшше. А воины нам ссейчасс нужны. Джасскар ведь сскоро ссообразит, шшто сс Икатланом нечиссто… Хаэй! Тут двое голодных сстранников!
– Силы и славы жрецу Солнца! – откликнулся коренастый Алдер в переднике, выглянувший на миг из пещеры, откуда пахло горящим жиром и жгучим порошком камти. – И тебе того же, Хифинхелф. На раздачу иди, вон тот котёл только вскрыли – на всех хватит.
– Хсссс, - Хифинхелф высунул язык, обнюхивая горячий ветер. – Хорошшее варево! Идём, Алссек. Кушши, ты у сстены ложиссь, там тень…
Феленхелф, позвенев на прощание браслетами, скрылся в одной из ниш – там, в недрах холма, тоже переплетались улицы, и Алсек всегда удивлялся, как иприлоры не путаются в них без карты на каждом углу. Жрец и ящер, дуя на обожжённые пальцы, уселись на каменную скамью и поставили рядом с собой причудливые чашки о трёх лапах. Варёного зерна в каждой было с горкой, и кипящим жиром их полили щедро, - Алсек надеялся, что внизу, под кашей, найдётся и кусочек мяса.
– Вот, ложку не взял, - вздохнул он, поддевая снедь обрывком лепёшки. – Хоть с ножа ешь. Хиф, а вы языки так не обжигаете?
– Хэсссс, - криво ухмыльнулся ящер, покосившись на каменный нож. – Так ты не сспешши, Алссек, дай жиру осстыть. Нельзя на еду кидатьсся… Хсссс! Ты видишшшь?!
Сначала жрецу показалось, что Хифинхелф указывает на связку черепов на столбе, и он поёжился, разглядывая обугленные, будто взорванные изнутри, кости. «И тут были поджигатели,» - подумал он, отводя взгляд. «Даже у ящеров…»
– Да не там! На дальней скамье! – толкнул его в плечо Хифинхелф. – Хсссс! Там же Чами из Икатлана!
– Чами?! – Алсек, забыв о еде, вскочил с места. – Хаэ-эй! Чами Хурин Кеснек!
– Хэсссс, - укоризненно покачал головой ящер, подобрал обе миски и неспешно нагнал жреца у дальней скамьи.
– Алсек Сонкойок?! Храни нас всех даритель жизни, тебя как сюда занесло?! – изумлённо мигнула девушка в длинной жёлтой накидке, закрываясь от изыскателя мисками с горячей едой. – Ты что, прямо из Эхекатлана? А что на поясе? Ох ты, Око Згена и всё, что оно видит! Так ты теперь старший жрец?! Ох, видеть бы мне лицо Гвайясамина, когда он тебя благословлял… Хаэй! Почтеннейший Макул! Смотри, кто тут!
– Вижу, и преотлично, - сдержанный голос прозвучал не в ушах – где-то под сводами черепа. – Вижу также, что и Алсек Сонкойок, и Хифинхелф изранены и устали. Не надо никуда бегать, друзья мои. Садитесь и ешьте. И ты, Чами, ешь. От того, что твой желудок пуст, враги не уйдут из Икатлана.
Со столба, плавно перебирая в воздухе тремя тонкими щупальцами, спускался плоский узорчатый диск, на краях которого сверкали маленькие круглые глазки. Он повис над скамьёй, раскинув нитчатые «лапы», и Алсек почтительно склонил голову.