Небо войны
Шрифт:
Оставшаяся пара молодых летчиков пристраивается ко мне, и мы вместе начинаем отражать атаки «мессершмиттов». И только в эти минуты я вдруг вспомнил о Голубеве. Где же он? Когда отстал?..
Армада вражеских бомбардировщиков подходит все ближе и ближе к нашему переднему краю. А преградить ей путь мы не в силах. Единственно, что мы можем, — это врезаться в гущу девяток, нарушить их строй и заставить «юнкерсов» сбросить бомбы сейчас же, не доходя до цели.
И я веду тройку в атаку. Молодые летчики смело идут за мной. Стремительно заходим сзади сверху и открываем мощный огонь из пушек и пулеметов. Нас не смущает ответная стрельба вражеских
Но что это: «мессеры» разворачиваются и берут курс на запад. Осматриваюсь и с радостью замечаю: на помощь нам спешит большая группа наших истребителей.
…Возвратившись с задания, я прежде всего поинтересовался, дома ли Голубев и Паскеев. Мне ответили, что Голубева нет, а Паскеев благополучно приземлился.
— Что с его машиной?
— Мотор заклинило, — сказал техник.
Все стало ясно: при длительном полете на форсаже мотор может выйти из строя. Неужели Паскеев специально это сделал, чтобы прикрыть свою трусость в бою? Нет, для такого обвинения одного факта недостаточно. Да и его нужно тщательно проверить. Но одно ясно: мы ни за что потеряли двух летчиков и две новые машины. И в этом в первую очередь повинен он.
Паскеев стоял в стороне от группы летчиков и поджидал нас. Когда мы подошли, он, бледный, с бегающими глазами, начал что-то говорить. Я не слушаю его, меня душит злоба, еле сдерживаю себя, чтобы не бросить ему в лицо страшное обвинение в подлости и трусости.
Командир полка, выслушав мой рапорт о результатах вылета и поведении Паскеева, сказал:
— Ладно, разберемся. Готовь группу к вылету. Тяжелое впечатление затмило все радости первого успеха эскадрильи. Но жизнь не позволяет углубляться в переживания неудач — ей нужны от нас только мужество, только боевая активность. Я снова в кабине самолета. Включив приемник, слышу возбужденный голос Фадеева. Где-то там высоко и далеко идет тяжелый воздушный бой — голос Фадеева словно доносил сюда, на поле нашего аэродрома, грозный гул и жаркое пламя схватки. Тревога за судьбу друзей, бросавшихся в эти минуты в смертельные поединки, звала в высоту.
Совершив в этот день еще несколько вылетов на прикрытие наших войск, полк к вечеру получил приказ перебазироваться в район станицы Поповической. Этот приказ никого не удивил: Краснодарский аэродром был забит самолетами, а весна сделала свое — надежно подсушила кубанскую землю.
Сборы, суматоха переезда напомнили мне о других перебазировках в сорок первом и сорок втором годах. Между ними не было ничего общего. На сей раз мы впервые переезжали с одного аэродрома на другой не потому, что вынуждены были, как тогда, уступать свою базу противнику. Нет, мы, наступая, меняли боевую позицию.
Укладывая свои вещи в чемодан, я натолкнулся на вещь, купленную еще накануне Нового года в Баку. Однажды, перед самой разлукой с Марией, я ездил туда из Манаса. Это было одно из тех путешествий, которые случались редко. Командир разрешил мне поехать в город приобрести кое-что для себя. Я прибыл в Баку утром, целый день ходил по магазинам, осматривал город, купил для
Стоя теперь над своим чемоданчиком, я снова переживал тот день, проведенный в Баку, вспомнил, для кого был приобретен этот отрез.
Отдаляясь от того места, где мы встретились с Марией, где сказали друг другу слова, которые произносятся только раз в жизни, я все чаще думал о ней. Из-под Баку, где задержался наш полк на переучивании, в эти дни один наш инженер выезжал по делам службы в Махачкалу. Я попросил его: «Если вдруг встретишь там Марию, забери ее из батальона и привези к нам. Обязательно забери!» Тот посмеялся надо мной и уехал. Конечно, он никак не мог увидеть в Махачкале Марию, так как она в это время уже была на фронте.
Сегодня, готовясь к перелету, я с какой-то глубокой тоской подумал о Марии. Прошло почти четыре месяца, как мы не виделись с ней. Они изменили мою жизнь, привели меня на фронт, принесли мне первые победы в бою, первые огорчения. А где она? Что с ней? Почему не написала мне ни строчки? Неужели все то, что наговорили ей обо мне неприятного, взяло верх над теми хорошими чувствами? Да, все может быть. Ведь и там, где она служит, есть молодые летчики, и там летчики посещают своих больных друзей в вечерние часы, как посещали мы Комосу в тот вечер, когда я познакомился с ней.
Мысли о девушке, о ее отношении ко мне не покидали меня и во время перелета к Поповической. На новом аэродроме базировался неизвестный нам батальон. Чего не бывает на войне! За четыре месяца часть, уехавшая на фронт из Манаса, могла проделать большой путь и оказаться здесь, на Кубани.
Станица утопала в цветущих садах. Ее белые хаты напомнили мне сотни украинских сел, через которые мы отступали летом сорок первого года.
Первый день на новом месте выпал хмурый, с дождиком. Как только облака поднялись, пришел приказ вылететь на патрулирование.
Подбирая группу, я заботился теперь не только о ее составе, но и о расстановке летчиков в группе. От этого будет во многом зависеть успех выполнения поставленной перед нами задачи.
Летим шестеркой. Пару обеспечения ведет Речкалов. Он отличается тем, что быстро улавливает идею каждого боя. И как бы ни складывалась обстановка в воздухе, почти всегда доводит до конца начатую схватку, добивается победы.
Уже в воздухе, на маршруте, слышу по радио:
— Я «Тигр», я «Тигр». В направлении Краснодара идут три девятки «юнкерсов». Прикройте город.
Я ответил командиру дивизии, что приказ принял, и немедленно изменил курс.
Не долетев до Краснодара, увидел ниже нас восьмерку «мессершмиттов». Значит, бомбардировщики еще прибудут. Я с ходу спикировал из-под самых облаков и атаковал одну из вражеских машин. У меня было преимущество в высоте, удар получился внезапным. Вспыхнув, «мессершмитт» пошел вниз. Речкалов сбил второго.
Группа противника рассыпалась и, прижимаясь к земле, бросилась наутек. Паника, известно, никогда не прибавляет силы. Мы начали преследовать врага. Даже мой ведомый, молоденький паренек, с которым я сегодня летел впервые, увязался за «мессершмиттом».