Небо зовёт

Коновалов Александр Яковлевич

— Очередной набор курсантов будет проводиться с 1 сентября, а сейчас спортсмены готовятся выступать на дне Авиации и Спартакиаде. Так что, молодой человек, потерпите пару месяцев и в конце августа приходите. Вы спортом–то занимаетесь?

— Да, у меня вторые и третьи разряды по лыжам, стрельбе, по бегу, многоборью, а теперь хотелось бы с парашютом попрыгать.

— А вы местный?

— Нет, я курсант 3-х месячных бухгалтерских курсов. А живу в Калужской области.

— В таком случае, должен вас огорчить, иногородних мы не принимаем. Ну посудите сами, парашютный — очень серьезный технический вид спорта, только на теоретическую подготовку уходит больше двух месяцев, а потом столько же надо тренироваться на земле, прежде чем совершить первый прыжок, так что, как видите, чтобы заняться этим видом спорта, у вас просто не будет времени.

— А я могу присутствовать

при тренировочных полётах и прыжках с парашютом?

— В качестве зрителя можно. У нас каждый день собираются сотни людей, только за территорией лётного поля, на специально отведённом месте.

— А сегодня прыжки с парашютом запланированы?

— И не только. Тренировочные полёты будут совершать и лётчики, и планеристы, а парашютисты, конечно, будут прыгать.

— Посоветуйте, что нужно сделать, чтобы стать лётчиком?

— Быть здоровым, заниматься спортом, серьёзно заболеть небом, и ваша мечта обретёт реальность.

Я поблагодарил хорошего человека за дельный совет и вышел из кабинета. Разгорался новый летний день. Ярко светило солнце, лёгкий ветерок шелестел листвой и ласкал лицо. На лётном поле во всю кипела работа. Сновали техники, заправщики, ещё какие–то люди, а из ангаров выкатывали лёгкие спортивные самолёты и планеры. Я постоял во дворе здания, дожидаясь своих друзей, завидуя им. Наконец вышли и они. Увидя меня, Валентин спросил:

— Ну, как дела?

— Так, как вы и говорили, отворот поворот, но дядька военный обнадёжил меня, сказав, что если я очень захочу летать, то сам найду способ, как это сделать.

— А нас тоже огорошили. Думали, месяц отдохнём, а нам дали всего две недели, а потом снова тренироваться и готовиться к спартакиаде.

— Вы что, не рады, что снова будете летать?

— Рады, конечно, но у нас в сёлах есть родители, которые ждут нашей помощи.

— А вы что не Ленинградцы?

— Мы земляки, оба из Псковской области.

— И когда вы едете?

— Уезжаем завтра, а ты береги наши места. Скажи коменданту, чтобы никого в нашу комнату не подселял, потому что мы через две недели вернёмся.

Попрощавшись, мы расстались. Ребята пошли решать вопрос с билетами на поезд, а я подался на смотровую площадку, чтобы наблюдать, как будут летать на самолётах и прыгать с парашютом такие же, как и я, молодые парни и девушки. Метрах в трехстах уже собралась толпа зевак. Присоединился к ним и я. Первым взлетел маленький, юркий, спортивный самолет. С короткого разбега он взмыл вверх, быстро набрал высоту и тут же сделал «мёртвую петлю», единственную фигуру высшего пилотажа, о которой был наслышан. Выйдя на горизонтальный полёт, проделал ещё ряд каких–то кульбитов и, сделав круг над аэродромом, приземлился и заглушил мотор. Те же фигуры проделывали и другие пилоты, но одни это делали решительно и смело, как бы на одном дыхании, другие несколько замедленно и неуверенно. Затем взлетел знаменитый «кукурузник». На стальном тросе к нему был прицеплен планер. Это зрелище увидел я впервые. Планер, с огромным размахом крыльев, скользивший по полю на «брюхе», набирая скорость, через мгновение после взлёта самолёта, тоже поднялся в воздух. Набрав высоту и сделав круг над аэродромом, самолёт отцепился от планера, снизился и совершил посадку. А лёгкий фанерный аппарат, словно гигантский коршун, высматривая добычу, стал кругами парить в воздухе — захватывающее зрелище. Не знаю, какое упражнение выполнял пилот планера, но парил над аэродромом не менее получаса, а затем плавно и бесшумно приземлился. Из кабины вылез пилот в комбинезоне, в кожаном шлеме с очками и направился к руководителю полётами. Через некоторое время место в кабине планера занял другой пилот, и все повторилось сначала, только на этот раз планер, сделав круг, стал удаляться, превратился в маленькую точку и вовсе растворился в небесной синеве. Тем временем к другому самолету подошла небольшая группа парашютистов и по приставной лестнице забралась в «брюхо» самолёта. Короткий разбег, набор высоты, круг над лётным полем, и из утробы самолёта посыпались, как горох, тёмные, едва различимые человечки. Через несколько секунд свободного полёта стали раскрываться купола парашютов. Но что это? Одна фигурка, ускоряясь, стремительно мчится к земле. Сердце замерло. Неужели не раскрылся парашют, и у всех на глазах совершается трагедия? Но не успел я испугаться, как, не долетев до земли метров четыреста, парашют раскрылся и спортсмен первым коснулся земли, немного пробежал и, погасив купол, стал расстёгивать ремни. Видно, это был инструктор, который, совершив затяжной прыжок, решил первым встретить на земле

своих подопечных. Успели совершить свои тренировочные прыжки ещё несколько групп, прежде чем на горизонте появилась маленькая точка. Это возвращался из своего полёта планер. Сделав круг на небольшой высоте, аппарат благополучно приземлился. Видно, у него было задание или дольше других продержаться в воздухе, или пролететь большее расстояние.

Откинув стеклянный фонарь, пилот выбрался из кабины и пошёл на доклад к руководству. Целый день до самого вечера, голодный, на чудовищном солнцепёке, стоял я, как зачарованный, и смотрел на счастливчиков, покорявших небесные просторы. Так мне хватило одного дня, чтобы окончательно и бесповоротно заболеть небом.

Иголка в стоге сена

На следующий день Валентин с Николаем уехали. Нас в комнате осталось четверо: Дима с моей группы и двое ребят из параллельной, но забыл, как их звать. На бытовые темы я с ними не разговаривал и теперь решил все свободное время посвятить поискам Лены, хотя шансов на успех у меня почти не было. Прежде чем начать поиски, решил тщательно подготовиться. В газетном киоске купил карту–схему города Ленинграда, но на ней ни одного медучилища отмечено не было. Правда она мне понадобилась, чтобы изучив её и определив вид транспорта, я экономил время на поиски достопримечательностей города, планируемых посетить. Следующим шагом в моих поисках было обращение к постовому милиционеру. Встретив первого попавшего блюстителя порядка, спросил:

— Товарищ милиционер, я хочу найти девушку по имени Лена, она учится в каком–то медучилище. Это всё, что я о ней знаю. Помогите найти хотя бы медучилище.

Тот глянул на меня сверху вниз и без всяких эмоций сказал:

— Втюрился, чтоль?

— Ещё не знаю, но хочу её разыскать и выяснить, моя ли это единственная и неповторимая.

— Не уверен, что у тебя получится. Ведь она могла тебе наврать, что учится в медучилище, и никакая не Лена, а может Аня.

— А я как–то об этом и не подумал.

Между тем милиционер вынул из планшета справочник и стал его листать.

— Ага, вот нашёл училища: военные, ветеринарные, а вот и медицинские. Ты знаешь, сколько их в городе? Восемь, из них пять ведомственных и три городских. Пиши, я тебе буду диктовать.

Обрадованный, я вынул карандаш и записную книжку. Записав названия училищ и их адреса, поблагодарил от души милиционера, проявившего ко мне участие. Тут же в скверике расстелил на скамейке карту, но ни одного училища там обозначено не было, и не все улицы, на которых находились объекты моего внимания, в ней значились. «Что ж, успокоил я себя, начну с тех, которые есть на карте». На следующий день после занятий поехал по первому адресу. Нашёл его без труда. На табличке было написано: «Первое Ленинградское медицинское училище железно–дорожного транспорта». Подошёл к дверям приёмной директора и подумал: «А что же я буду говорить, ведь кроме имени девушки больше ничего не знаю». Всё же, откинув все сомнения, решительно открыл дверь и вошёл в просторную комнату приёмной. За столом сидела, в гордом одиночестве, секретарша и, словно дятел, выстукивала на печатной машинке. Я поздоровался, но она не ответила и продолжала сосредоточенно печатать. Закончив страничку, оторвалась от текста, окинула меня уничтожающим взглядом и спросила: «Вам чего?» Я сбивчиво объяснил цель своего визита. Женщину аж передёрнуло, а потом, более сдержанно, спросила:

— Фамилия, имя, отчество девушки?

— Её звать Лена, учится она на фельдшера, но больше я о ней ничего не знаю.

— На фельдшерском у нас около десятка Лен.

— Но она уже на последнем курсе.

— Сейчас я посмотрю, кто у нас из Елен прекрасных учится на последнем курсе.

Она вынула из ящика стола журнал и стала читать и отмечать галочками. Потом продиктовала их по фамилиям, а потом снова спросила:

— Вы можете описать её внешность?

— Могу. Она невысокого роста, голубоглазая, с длинными, светлыми, вьющимися волосами, на голове тогда был серый шерстяной берет.

— Нет, — решительно заявила секретарша. — Такой среди них нет.

— Тогда продиктуйте пожалуйста, я хоть запишу их фамилии.

— Это пожалуйста.

Она продиктовала фамилии трёх Лен–выпускниц и сказала:

— Желаю успеха, молодой человек, но имейте ввиду, с десятого сентября они будут направлены в медицинские учреждения на практику, сроком на три месяца.

— А фотографий этих девушек у вас нет?

— Личные дела всех студентов медучилища находятся в отделе кадров, но насколько мне известно, фотографий в них нет.