Неделя — и ты моя
Шрифт:
— Беги тогда на склад.
— Точно? — поправив огромные очки, парень взглянул на Кару.
— Я подожду тебя.
От этой фразы, брошенной ничего не значащим тоном, кучерявый паренек весь расцвел, улыбнулся самой счастливой на свете улыбкой и на всех порах, радостно смеясь, умчал на склад. Измученный пакетик, в котором он притаскивал все товары, грустно волочился за ним следом.
Девушка, оставшаяся в уютном кабинете одна, присела в кресло и, поставив на пол портфель, с наслаждением откинулась назад. Облокачиваться на мягкую спинку было до того приятно, что девушка закрыла
«Ничего. Первый блин всегда комом», — вспоминая вчерашнее, думала Карина.
Тут в дверь кто-то постучал. Кара не могла понять, то ли это Вася, кучерявый парнишка вернулся, что значило, что Карина успела и подремать, то ли еще кого-то принесло. На всякий случай крикнув «Войдите!», синеглазая, которая до этого по-хозяйски раскинулась в кресле, только раскрыла глаза. Причем когда она увидела, кто зашел, глаза на миг раскрылись еще больше. На пороге стояла Катя.
Увидев синеглазую, девушка облегченно вздохнула и зашла в кабинет, не забыв прикрыть за собой дверь. Но как зашла, так и осталась стоять у самой двери. Нерешительность, которой у девушки не наблюдалось уже давно, мялась в ногах у светловолосой, заползала по штанине и пальто вверх, силясь добраться до сердца и внести внутреннюю сумятицу.
Первой, как ни странно, подала голос Карина, и в этом голосе слышалось что-то новое, но сероглазая не заметила этой перемены.
— Привет.
— П… привет, — с облегчением и слабой улыбкой выдохнула Катя. Так выдыхает человек, который до определенного момента был натянут сильнее, чем тетива лука, и ждал, когда же спустят стрелу, а после сразу же наступило облегчение, когда стало ясно, что никакие стрелы спускаться не будут.
Карина, буравя какое-то время светловолосую пристальным взглядом, поднялась с кресла.
— Присаживайся.
— Да я не устала.
— Почему тогда ноги дрожат?
Вместо ответа сероглазая все-таки присела в кресло и оттуда стала смотреть на девушку.
— Прости за вчерашнее. Кое-какие проблемы не захотели сидеть внутри и решили вырваться наружу, — спокойным голосом начала Кара.
— А я думала, что ты из-за меня…
— Брось, — усмехнулась девушка. — Ты тут не причем.
Вновь воцарилось молчание.
— А обнимашек совсем нельзя? — полные святой наивности серые глаза вопрошающе смотрели на Карину.
— Очень хочется? — мимолетная коварная улыбка пробежалась по губам синеглазой, а затем, смешавшись с голосом, выпорхнула наружу.
Светловолосая насупилась, а затем, поджав губы и нахмурив брови, отвернулась и произнесла в сторону:
— Просто они бы в таком случае решили очень много.
— Почему? — с некоторой долей заинтересованности спросила Карина.
— Вот ты не разговариваешь с кем-то, потому что думаешь, что этот кто-то на тебя обиделся, а потом выясняется, что человек не разговаривал с тобой, потому что думал, что ты сам на него обиделся. И вот когда правда всплывает наружу, приходит время обнимашек, которые приносят облегчение и радость, — туманно изрекла сероглазая.
Карина осталась при своем мнении и обнимашек девушке не позволила. Но только теперь уже не по той причине, которой она руководствовалась
— И ты пришла ко мне на работу, чтобы сказать это?
— Я думала, что у тебя что-то не так! — горячо воскликнула девушка и вскочила с кресла.
— Думала, значит, — в своей манере размеренным голосом произнесла Карина и кашлянула.
— Ты болеешь? — Катя изумилась так, как умеет изумляться ребенок: каждой мелочи. — Так вот почему у тебя так голова болит! Боже, тебе же нужен постельный режим!
— Еще одна, — сквозь зубы тихо процедила синеглазая.
Услышав это, Катя опять надулась как шарик.
— Что опять не так?
— Что значит «еще одна»?
— Это значит, что ты не первая говоришь мне это.
— А, Глафира… — понимающе протянула Катя, и девушке отчего-то стало грустно.
Видя, как ребенка все больше и больше одолевает грусть, причины которой не были ясны ни самому ребенку, ни тем более Карине, синеглазая решила увести разговор в сторону.
— Ты почему не на парах?
Карине показалось странным, что теперь Катя стала стараться не смотреть в глаза девушки еще больше.
— Я… — начала было сероглазая, но за нее продолжила Туман.
— Прогуливаешь.
— Да я же не просто так! — опять воскликнула Катя. — Я же тебя искала! Я же извиниться хотела, потому что думала, что я виновата в том, что ты так вчера ушла! Я даже Арсению позвонила и сказала, что мы с ним ни вчера, ни сегодня не увидимся!
Хорошее настроение Карины дрогнуло, как только она услышала ключевое слово «Арсений», но потом, когда до девушки дошел весь смысл сказанного Катей, Кара улыбнулась такой плотоядной и довольной улыбкой, что даже сероглазая перестала говорить и удивленно-радостно посмотрела на девушку.
— Ты улыбаешься!
Если бы она знала, почему Карина так улыбается, она вряд ли бы обрадовалась этой улыбке.
— Не видишься с Арсением, значит?
— Не вижусь.
— А вечер?
— Я думала, что тебя искать долго придется, а тут такой облом… Это ж что теперь получается? Мне на пары идти надо? — лицо девушки сделалось печальным. Впрочем, у каждого человека бывает такое лицо, когда ему говорят, что на пары идти все-таки надо.
— Надо. А я потом заберу тебя.
— А как же Глафира? — вопрос был уже задан из вежливости, нежели из чистого удивления.
— Будет поздно.
— А ты успеешь развезти все товары до этого времени?
— Если Вася не явит миру свой лик в ближайшее время, то вряд ли.
Катя как раз собиралась спросить, кто это, как Вася, весь запыхавшийся, вломился в собственный кабинет чуть не споткнувшись, а затем, весь красный, вручил дрожащими руками заказ Карине.
***
Или удача сопутствовала синеглазой, или просто девушка очень быстро сделала всю работу, но она управилась со всеми заказами быстрее, чем это было возможно. До того момента, как Карина должна была забрать Катю, оставалось еще добрых полтора часа. Поэтому, чтобы не слоняться без дела, синеглазая двинула в сторону дома.