Недремлющий глаз бога Ра
Шрифт:
— Девчата, поехали к нам. Дело на сто миллионов: мой друг, известный художник, лепит для Русского музея скульптурную композицию “Ужин на чердаке”, а наших штатных моделей сманил один бездарный выскочка. Представляете, нам осталось доваять какую-то ерунду, какие-то незначительные места, и такой удар! Маэстро в полном недоумении, а он, заметьте, просто сказочно богат. Просто фантастически богат этот живописец, этот Моня Клодельман. В семействе Моне он самый состоятельный. Едем!
— Так все же сказочно или фантастически? — уточнила
— Ну, ваять вас будем. В глине пока.
Ярко накрашенные губки брюнетки искривились в презрительной улыбке.
— Замечательно! Вам нужно доехать до Пушкинской площади. Возле метро найдёте девушек, дадите сто баксов и вас обслужат прямо в машине. Всего доброго!
Захлопнув дверь, она громко спросила:
— Катя, ты когда-нибудь видела таких малолитражных плейбоев?
Беленькая Катя рассмеялась, а я с удовлетворением повторил:
— Плейбой малолитражный! Картина под названием "Бедный, но гордый русский отвергает домогательства этово-тово".
— Обожди, щас мы их пленим богатством внутреннего мира. Дай-ка мне свою коллекцию монет! — напрягся Веник.
— Странно ты выбираешь спонсора! У меня, между прочим, из всего движимого имущества не продана только кошка.
— Не рыдай, люмпен, беру с возвратом. Как выразился известный камбоджийский миротворец Пол Пот, в жизни всегда должно быть место празднику.
Закусив губу, я протянул доллары.
— Веник, моя признательность тебе безгранична, но ты, наверное, не чистый бройлер, а какая-то помесь со страусом.
— Ты просто плохо меня знаешь. Ты видно думал обо мне одно, а на самом деле я — совсем другое. Просто раньше у меня никогда валюты не было!
Он вытряхнулся из машины и, размахивая купюрами, направился к путанкам.
Наблюдать за исчезновением внезапно появившихся денег не было сил. Отвернувшись, я стал придумывать теорию, согласно которой девицы послали бы Клодельмана во второй раз, но деньги сработали без осечки — через некоторое время мы уже ехали вчетвером.
— Вот, а ты говоришь — бомжей развозить…, - самодовольно бубнил Веник, пытаясь перестроиться под носом у солидного «Мерседеса» с затемненными стеклами и мигалкой на крыше. — Это же конверсионный автомобиль, последняя разработка ракетно-баллистического завода. Известный авиаконструктор Сухой заимствовал отсюда расположение лонжеронов и тупо перенёс на свой истребитель. К чему это привело? Увидите сами! Мы выедем на Садовое и взлетим!
"Мерседес" шарахнулся как от прокаженного, наддал и умчался, а Катя вежливо спросила:
— Скажите, вы не состоите на учёте у психиатра?
Я засмеялся и объяснил:
— Врачи от нас давно отказались. Но вы не волнуйтесь, Вениамин Моисеевич не агрессивен. Просто ему требуется финансовая разгрузка.
— Ха! И это говорит человек, у которого на уме только секс и деньги! — возмутился Клодельман. — Катюша, верите, у него на уме только секс
Та повернулась к подруге:
— Маша, может, вернём им доллары и выйдем? Мне кажется, они какие-то не совсем нормальные типы. Зря мы со всем этим связались!
— Не волнуйся, Катя. Я уверена, они не опасны. Кроме того, в пятницу, не забудь, приезжает махарадж, — Маша зажгла тонкую чёрную сигарету, отчего салон тут же напитался странным запахом — терпким, пряным, притягательным и отталкивающим одновременно.
Пожалуй, это был не табак вовсе, а смесь каких-то экзотических трав. Новомодный наркотик, что ли?
— Не переживайте из-за ерунды, Катюша, — встрял скульптор-живописец, — вернуть всегда успеете. В крайнем случае, это можно сделать после банкета.
— А если мы немножко своих добавим, не будете возражать? — Маша отправила нам легкое облачко ароматного дыма.
Подъезжая к дому, Веник нагло подрезал путь белому лимузину, набитому клювастыми кавказцами в высоких каракулевых папахах. Тот резко затормозил и взвыл всеми сигналами и пассажирами одновременно.
— Нет, вы посмотрите: дипломатический корпус, а орут, как простые пожарные! — удивлялся Липский, выруливая на стоянку. — Чего же, в таком случае, ожидать от простых пожарных? Неужели этому обучают в медресе?
Пока он откидывал сидения и учтиво выковыривал длинные ноги девиц из обивки, мне удалось подняться в квартиру и собрать разбросанные по комнатам вещи. Когда прихожая наполнилась голосами, я заталкивал под диван последнюю грязную рубашку.
Не нравилось мне начало нашего путешествия, но деваться было некуда: кто девушке платит, тот её и танцует.
— Сергей Сергеевич! Народ требует хлеба и зрелищ! — легкий на помине, ввалился в комнату Веник.
— В меню только макароны и вид из окна.
— А вот мы сходим, проверим закрома, — он обернулся к дамам. — Машенька, вы под водку что больше предпочитаете? Килечку или же солёные огурчики?
— Под водку? А вы разве не одеколон пить будете? — оглядев обстановку, высокомерно спросила Маша.
Но смутить скульптора на моей памяти ещё никому не удавалось:
— Так, а что скажет Катюша?
— Спасибо. Я вообще не пью спиртного, — встряхнула та белой чёлкой.
— Вот и славно! Значит, мы с Сергеем Сергеевичем отправляемся в поход за кефиром и квашеной капустой, а вы приводите в порядок наше скромное ристалище.
— Никакое это не скромное ристалище, а самая настоящая конюшня. И как вам не стыдно в такой грязи кошек держать? — Катя поймала Бациллу, замурчавшую от прикосновения нежных женских пальцев, и стала её укачивать как младенца.
Тем временем Маша закончила осмотр квартиры и с некоторым сомнением заявила:
— Конечно, мы приберём ваши апартаменты, но это займёт не меньше часа. Если хотите, то становитесь в самую большую очередь, чтобы до двенадцати не возвращаться и нам не мешать.