Недремлющий глаз бога Ра
Шрифт:
Мы представились, по очереди пожав твердую капитанскую ладонь.
— Ну, я свою работу выполнила, — теперь в ее голосе послышалось обидное для нас удовлетворение. — Если претензий нет, давайте прощаться. Желаю хорошо заработать и побыстрее вернуться домой!
Поблагодарив, мы забрали сумки и двинулись вслед за капитаном, а автомобиль унесся в сторону залива.
Пройдя метров пятьдесят, англичанин ловко перелез через парапет и спустился на палубу крохотного рыболовного суденышка.
Я с
Как только мы оказались на борту, матросы начали баграми отталкиваться от причала. Обросшая водорослями кладка отодвинулась и растворилась в темных дождевых струях, а кораблик задрожал, напрягся и выкатился на середину канала.
Мы поплыли в сторону моря, навстречу вспышкам маяка, оставляя за собой разноцветные огоньки светофоров и развесистые белые гирлянды уличных фонарей ночного города.
Закончив работу, один из матросов подошел и жестами пригласил нас куда-то.
Мы спустились в тесный кубрик — здесь было сухо и тепло, но пахло почему-то не рыбой, а мышами.
Матрос достал из шкафчика чайник, банку кофе и стаканчик с сахарным песком, а Липский выудил из кармана бутылку.
Я думал, что мореплаватель обрадуется целебному напитку, но тот отрицательно замотал капюшоном, пробормотал нечто нечленораздельное и улизнул.
— Как установлено последними исследованиями, в этой стране никто не владеет английским языком, — сказал после беспрецедентного ухода Веник.
Выйдя из бухты, судно начало плавно переваливаться с боку на бок на пологой волне, и мне пришлось переставить чайник в специальное углубление.
Выпив горячего кофе с добавлением виски, мы убрали посуду в шкаф и развалились на широких деревянных скамейках.
Усталость от долгого, наполненного событиями дня дала себя знать и быстро навеяла сон.
Глава пятая
— Russians! Russians! Get up! — кто-то потряс меня за плечо.
Вынырнув из небытия, я обнаружил склонившегося надо мной О'Нейла, похожего в своем железобетонном плаще на статую Командора.
Встретив мой взгляд, он кивнул на иллюминатор, в котором виднелся белый борт стоявшего рядом парохода.
Я встал, ускоренно растолкал Липского, и мы поднялись на палубу.
Уже рассвело, но над водой висел густой, вязкий туман, скрывавший от нас контуры огромного корабля, к которому приткнулось суденышко О'Нейла.
— "Мицар", — задрав голову, Веник прочитал слово на красном спасательном круге. — Кажется, так называлась самая быстрая шхуна Колумба.
— Попал пальцем в небо! Это название звезды. Кажется.
— По-твоему, Колумб не мог назвать самую быструю из своих шхун в честь звезды?
Тут до нас донеслись чьи-то голоса,
О'Нейл подвел Липского к болтающимся ступенькам, тщательно застегнул пояс и дал знак подниматься.
Маркиз вцепился в просмоленные веревки и полез, усердно перебирая длинными худыми конечностями. Снизу он походил на гигантского комара корамору, путешествующего по оконному стеклу.
Взбираясь следом, я самокритично думал, что со стороны больше напоминаю паука-птицелова. С учетом пропорций, разумеется.
На палубе «Мицара» меня встречали две стройные молодые женщины в белых кимоно и благообразный, лысоватый старик в спортивном костюме. Веника рядом не оказалось.
Как только я перевалился через борт, одна из них, симпатичная кареглазая блондинка, помогла мне освободиться от пояса, а старик протянул пухлую ладонь:
— Поздравляю с прибытием, господин ученый. Зовут нас Сперанский, Федор Федорович. Назначен вашим, значить, куратором.
— Гвоздев, Сергей Сергеевич, — представился я и огляделся. — А где господин Липский?
— Уже в каюте. Пойдемте, я и ваше пристанище покажу, — он помедлил. — Да, чтобы не забыть, дайте паспорт — нужно внести вас в судовую роль. Очень важный момент, значить.
Я протянул паспорт и обернулся, чтобы взглянуть на блондинку, от случайных прикосновений которой только что слетал на седьмое небо.
Она стояла, облокотившись на поручень, и пристально смотрела на меня. К сожалению, не завлекающим взором — скорее изучала.
“Изящная кошечка… — странно, что Веник отлип”, - я стал искать его прячущимся за каким-нибудь сооружением, но Сперанский потянул за рукав и повел в снежно-белую корабельную надстройку.
Попав внутрь, мы оказались в длинном коридоре, устланном толстыми восточными коврами. С одной его стороны тянулся ряд одинаковых дубовых дверей, а с другой, за полупрозрачной стеной из органического стекла, цвели залитые потоками света экзотические растения.
Когда мы дошли до двери с номером 52 на круглой бронзовой табличке, Федор Федорович остановился.
— Должен предупредить, молодой человек, что тут полным-полно новомодных технических штучек, — он тяжко вздохнул, как бы не очень их одобряя. — Я имею в виду всякие пакости, с которыми вы раньше никогда не сталкивались.
— То есть? — вступление меня жутко заинтриговало.
— А вот! — он указал на табличку. — Двери, значить, открываются не ключами как у людей, а голосом. Здесь на каждой двери стоит маленький микрофон, соединенный с компьютером. Тот, значить, думает. Если есть разрешение начальства, то дверь откроется. А если нет — хоть молотком стучите! Поняли?