Недруг
Шрифт:
Я просто хочу лучшего для себя и своей жены, говорю я. Хочу жить правильно, быть хорошим человеком, менять мир к лучшему, пусть даже незначительным образом.
– Хочешь оставить свой след.
Да, наверное.
– Больше тебе не придется об этом думать. Поверь: ты оставишь след в истории. И сможешь внести огромный вклад. Ты не представляешь, насколько ты важен и ценен. Все, что тебе сейчас нужно делать, – хорошенько высыпаться и отдыхать. Тем более с такой травмой. – Он делает паузу. – Знаю, вопрос немного некстати, но ты когда-нибудь
О сознании? Не особенно.
– Но ты знаешь о нем, верно? Что это вообще такое. Отдельный мир в твоей голове, и у всех он разный – у тебя, у меня, у Греты. Не хочу занудствовать, но еще со времен Декарта мы знаем о существовании двух различных субстанций: разума и материи.
Ага, говорю я. Конечно. Как-то не приходилось слышать. Но звучит интересно.
– Отлично, отлично. Я рад, что ты так считаешь. Я тоже. Знаю, уже поздно. Но раз уж мы болтаем, можно спросить тебя кое о чем?
Он снова шепчет. Я едва слышу его, хотя мы стоим совсем близко.
Что ты хочешь спросить?
– Если бы Грета, – он взглядом указывает на нашу спальню, – была такой же, как сейчас, во всех отношениях, но чуть менее привлекательной физически, ты бы женился на ней?
Вопрос застает меня врасплох, но, чтобы не выдать себя, я отвечаю, не раздумывая: конечно женился бы. Я люблю Грету. Она моя жена. И всегда будет со мной. Я всегда любил ее. И всегда буду любить.
– Я знаю. Знаю. И не сомневаюсь, что ты ее очень любишь. Но я не совсем об этом спрашиваю. Ты точно женился бы на ней? Посвятил бы ей всю свою жизнь? Подумай хорошенько. Неужели ее внешность ничего для тебя не значит? Ты это хочешь сказать? Что для тебя не играет роли, как она выглядит?
Какой грубый и бестактный вопрос. Раньше он такого себе не позволял. Я чувствую, как по спине течет капля пота.
Я хочу сказать, что для меня, несмотря ни на что, Грета всегда будет Гретой.
– Разве? Разве она будет Гретой, в которую ты влюбился? Хорошо, а если так: представь, что она будет выглядеть точно так же, как и сейчас, но будет чуть менее умной. Будет ли она той самой Гретой?
Что за глупости? Какой глупый вопрос. Грета есть Грета.
Плечо начинает щипать, и я прикасаюсь к нему рукой. Он наблюдает за мной, и я снова вспоминаю, что он приехал следить, изучать меня.
– Извини. Я не должен тебя засыпать вопросами. Не стоило мне так делать. Я постараюсь не шуметь. Сегодня больше никакой возни, обещаю.
Мне кажется, что в этот самый момент мне стоит его спросить. О том, что не давало мне покоя, о чем говорила Грета.
Вы слышали какие-нибудь странные звуки? Вроде скрежета в стенах?
– Нет, – говорит он. – А должен был?
Все хорошо, просто спросил. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Джуниор. Завтра важный день. И не забывай: скоро период наблюдения закончится, и тогда тебе больше не о чем будет волноваться. Обещаю. Мы обо всем позаботимся. Просто потерпи еще
Он возвращается в комнату и закрывает дверь с тихим, едва слышимым щелчком.
– Доброе утро, Джуниор.
Я открываю глаза. Моргаю.
– Как спалось?
Надо мной стоит Терренс. Он улыбается, выглядит отдохнувшим и бодрым. В руке у него чашка кофе. Я чувствую его запах. У него моя любимая чашка.
Доброе утро, говорю я, щурясь. Который час?
– Почти восемь. Я подумал, сегодня лучше дать тебе поспать подольше. Как плечо?
Нормально, говорю я. А где Грета?
– Ушла на работу. Минут десять назад. Дома только ты и я, приятель.
Я выпрямляюсь, морщась от боли в плече. Терренс протягивает мне кружку. Кофе горячий, крепкий, как я люблю. Не думал, что у меня получится уснуть на кресле прошлой ночью. Когда я спустился вниз, сна не было ни в одном глазу. Я побродил в темноте. Вышел ненадолго на крыльцо. Походил туда-сюда по гостиной. Никак не мог остыть. На душе было неспокойно. Я даже думал, не пойти ли наверх посмотреть, спит ли Грета. Сверху не доносилось ни звука, так что я решил не проверять.
В конце концов я сел в кресло и закрыл глаза. Прислушался к звукам дома. Не знаю, спал ли вообще, но, судя по всему, ненадолго все-таки отключился.
– Ты дрых как убитый. Мы на кухне вертелись, а тебе хоть бы что. Никаких кошмаров?
Нет, отвечаю я. С какой стати мне должны сниться кошмары?
Вместо ответа он говорит:
– Ну как? Я правильно сделал?
Что?
– Кофе. Крепкий, со сливками и сахаром. Ты ведь такой любишь?
Откуда вы знаете?
– Грета сказала.
Неплохой, говорю я.
– Еще вот, не забудь, – он протягивает таблетку.
Я неохотно беру ее и запиваю кофе. Свешиваю ноги с кресла. Поднимаюсь и зеваю. Подхожу к окну, чтобы выглянуть на улицу. Нас ждет очередной жаркий, солнечный день. Как обычно, в воздухе стоит густая утренняя дымка. Может, грянет буря. Очень надеюсь. Устал от влажности.
Я беру свой экран и включаю прогноз погоды.
«Температура остается стабильной, но влажность воздуха продолжает расти…»
Терренс наблюдает за мной, пока я слушаю прогноз. Но потом вдруг перебивает.
– С такой влажностью потеть нет смысла. Жаль, что по-другому наше тело не может охладиться.
Я чувствую, как на висках выступает пот. Днем будет еще хуже. Чем больше он говорит о жаре, тем больше я ее чувствую.
Пойду дам курицам зерна, говорю я, застегивая рубашку.
– Я их уже покормил.
Я замираю.
– Подумал, раз уж встал, надо тебе помочь.
Ты покормил куриц? Но это моя обязанность.
– Все хорошо. Не волнуйся. Я сделал все за тебя. Они так всполошились, когда увидели корм. Я знаю, еще рано, но у нас мало времени, и я подумал, что если помогу с работой, то мы сможем пораньше начать.