Нефритовый Глаз
Шрифт:
День выдался чудесный. Высокое небо сияло голубизной. Солнце ласкало кожу теплыми лучами. Листва французских дубов лениво шелестела под легким ветерком, отбрасывая кружевную тень. Воздух был прозрачен, как горный ручей.
Двести восемьдесят шесть красных фонариков обрамляли изогнутые края крыши над рестораном. Еще два огромных китайских фонаря висели перед входом, как пара фантастических серег, подсвечивая выведенные на них иероглифы с пожеланием счастья. Тридцать дежурных в красных рубахах со стоячими воротничками и широких штанах суетились, как муравьи, провожая новенькие «мерседесы» и «ауди»
У входа команда из четырех пиротехников салютовала каждому новому гостю треском шутих. В воздухе висел густой дым и запах пороха.
– Сколько раз вам повторять? Отойдите в сторону, задымили весь белый свет! – кричала на пиротехников пухлая круглолицая дама, очевидно, одна из организаторов торжества.
На вид ей было лет сорок – розовый шелковый костюм, к внушительному бюсту приколот большой красный цветок. Она непрерывно улыбалась, сверкая ослепительно белыми зубами. Женщина поприветствовала Мэй поклоном, сложив ладони у подбородка, похожая на округлую фигурку Будды. «Так и хочется перевязать ее красной подарочной ленточкой!» – невольно подумала Мэй.
Она прошла сквозь шум и дым фейерверка и очутилась в благопристойной и элегантной атмосфере ресторана. Красная ковровая дорожка простиралась от самого входа к подиуму двухметровой высоты в глубине громадного зала. Вдоль дорожки сидели гости на временно установленных в несколько рядов стульях. Мэй не увидела ни одного свободного места. Похоже, все приглашенные уже собрались.
Возле подиума стояли шестнадцать столов, рассчитанных на десять человек, но накрытых на шестнадцать – по восемь с обеих сторон. Они предназначались для родственников невесты и жениха и самых почетных гостей. Одна из восьмидесяти восьми официанток, затянутых в облегающие платья ципао, проводила Мэй к столу, отведенному для семейства Ван. В центре стола в хрустальной вазе плавал цветок розового лотоса. Вероятно, его сорвали сегодня утром, поскольку он выглядел свежим, как новорожденный младенец. По скатерти были рассыпаны лепестки красных роз.
Из Шанхая приехала Сестричка, мамина сестра, младше ее на двенадцать лет. Рядом с ней сидел ее прыщавый шестнадцатилетний сын. Он говорил что-то дочери дяди Чэня, у которой на лице застыла деревянная улыбка, а в глазах мольба: «Кто-нибудь, заберите меня отсюда!» Ее старший брат, ровесник Лу, в словесном пинг-понге отбивался от своей матери, тетушки Чэнь, односложными «да» и «нет». Но та каждый раз предпринимала очередную атаку. Да-а, денек обещал быть долгим!
Не успела Мэй опуститься на стул, как мама прошипела:
– Ты чего опаздываешь?!
– До начала церемонии еще минут десять!
– Ты ближайшая родственница, а не просто приглашенная! У тебя есть обязанности! Ко мне подходят гости, поздравляют, а я совсем одна! Это неприлично!
– Прости!
Мэй перекинулась коротким приветствием с дядей Чэнем, сидящим рядом. Вообще-то он ей никакой не дядя, а давний приятель мамы еще со времен учебы в средней школе в Шанхае. Когда Мэй была совсем маленькая, их семьи дружили, ходили друг к другу в гости и вместе праздновали
– Пойди и поздоровайся с родными Линина! – велела мама.
– Ладно! – проворчала Мэй, поднимаясь со стула.
Она пересекла красную дорожку, разделяющую зал на две половины, и поприветствовала родственников Линина. Ей уже удалось познакомиться со всеми при разных обстоятельствах – родители и младший брат с женой и двумя сыновьями, приехавшие из Ванкувера; младшая сестра – намного моложе Линина – со своим приятелем-американцем, изучающим кинематографию в Калифорнийском университете. Линин вырос в Далае, промышленном центре на севере Китая, который называют судостроительной верфью страны. Его отец был когда-то директором инструментального завода, а мать медсестрой. Линин сначала преуспел в нефтепереработке, а затем развернулся на морских перевозках и торговле недвижимостью. Он купил своим родителям дом в Ванкувере, а брата назначил представителем фирмы в Северной Америке.
– Иди сюда, Мэй, дай-ка мне посмотреть на тебя как следует! – Мать Линина, госпожа Цзян, протянула ей руку. – Я говорю твоей матери всякий раз, когда вижу тебя или Лу, – какая роскошь ваши дочери, будто две прекрасные цянь-цзинь, тысяча золотых монет! – Госпожа Цзян, по своему обыкновению, говорила громко и возбужденно. – А ты стоишь все десять тысяч! Так я ей и говорю!
– Тетушка Цзян преувеличивает! – ответила Мэй в полном соответствии со сборником наставлений приличного поведения в обществе. Пусть знают, что ей тоже не чужды изысканные манеры.
– Не понимаю, почему ты до сих пор не замужем! – сокрушенно произнесла госпожа Цзян. – Дитя мое, в жизни иногда приходится немного опускать свою планку. Одно твое слово тетушке Цзян, и я найду тебе в Ванкувере замечательного мужа!
Господин Цзян-старший перебил жену:
– Отстань ты от ребенка со своими глупостями! И так каждый раз! Пусть живет, как ей нравится! – Он повернулся к Мэй и спросил: – Слышал, ты ушла из министерства общественной безопасности! Чем думаешь заниматься?
– Собираюсь стать частным детективом, – ответила Мэй, с удивлением услышав неуверенность в собственном голосе. Она-то думала, что придет на эту свадьбу с высоко поднятой головой, гордая за себя и свою решимость начать новую жизнь. А вместо гордости испытывала неловкость.
– Правда? – воскликнула младшая сестра Линина. – Вот здорово! Ты, наверно, лучшая сыщица во всем Пекине! А убийства тоже расследуешь?
Мэй не успела ответить, как вдруг откуда ни возьмись выскочил какой-то здоровяк в темном костюме с модным кожаным галстуком и выкрикнул:
– Поздравляю!
– А, господин Ху! Счастливая встреча! – с энтузиазмом воскликнул брат Линина и представил незнакомца отцу. – Господин Ху является председателем парторганизации Второй пекинской фабрики по производству пороха и пиротехнических изделий!
– Вам поправился фейерверк при входе? – спросил партийный руководитель и продолжил, не дожидаясь ответа: – Это наша лучшая продукция! Ох и треску от них! Я сразу сказал Линину: «Ни о чем не беспокойся, во всем положись на меня!» На автостоянке еще целый грузовик с шутихами наготове.