Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма
Шрифт:
Итак, во второй половине дня в Гонконге мы пришли к общему решению: если Guardian не пожелает напечатать материалы к концу этого дня, который еще не начинался на Восточном побережье, я уезжаю и незамедлительно выкладываю статью о Verizon на нашем новом веб-сайте. Я осознавал, как велик риск, но был в восторге от нашей идеи. Кроме того, этот альтернативный план укрепит мои позиции в предстоявшем сегодня обсуждении с Guardian. Я понимал, что уже не так к ним привязан в смысле публикации, а высвобождение из каких-то ограничений
"Рискованно, но смело, — пришел его ответ. — Мне нравится".
Мне удалось пару часов поспать. Проснувшись в середине дня далеко за полдень по гонконгскому времени, я вновь был вынужден ждать, когда начнется рабочее утро среды в Нью-Йорке. Я понимал, что мне предстоит выдвинуть Guardian своего рода ультиматум. Мне хотелось двигаться вперед.
Как только Джанин вышла в онлайн, я спросил ее о планах.
"Мы публикуемся сегодня?"
"Надеюсь", — был ответ.
Ее неуверенность меня рассердила. Guardian все еще собиралась связаться утром с АНБ, чтобы сообщить о нашем намерении, Лора сказала, что график публикаций будет, только когда от них придет ответ.
"Не понимаю, почему мы ждем, — из-за отсрочек, которые делала Guardian, я потерял терпение. — С такой явной сенсацией мы должны кого-то слушать, публиковаться нам или нет!"
Я считал, что правительство не должно выступать в качестве партнера редакции, когда она принимает решение о публикации тех или иных материалов, и я видел, что против нашего сенсационного сообщения о Verizon не может быть выдвинуто сколь-нибудь внятного аргумента с точки зрения национальной безопасности. Материал о Verizon, в котором фигурировало простое постановление суда, доказывал практику систематического сбора информации о телефонных переговорах американских граждан. Мысль о том, что «террористы» получат поддержку в виде такой информации, была смехотворной: всякий террорист, способный хотя бы зашнуровать собственные ботинки, знает, что государство пытается отследить его телефонные переговоры. Люди, которые узнают что-то новое из нашей статьи, — это не «террористы», а американские граждане.
Джанин повторила мне сказанное адвокатами Guardian, настаивая,
что я неправ, если думаю, что газета подвергнется угрозам в результате публикации. Напротив, уверяла она, это чисто юридическая практика, когда газета должна выслушать то, что обязаны произнести властные органы. Она обещала, что ее не испугают и не поколеблют абстрактные и необоснованные ссылки на национальную безопасность.
Я не исходил из возможности угроз в отношении Guardian; я просто ничего не знал об этом.
Меня волновало, что власти могут, по меньшей мере, оттянуть публикацию. Guardian умела подавать материалы агрессивно и дерзко, и в этом была одна из причин, почему я прежде всего обратился именно сюда. Я понимал, что они имеют право предупредить меня о том, что они будут делать в худшей для нас ситуации, но не мог думать об этом. Заявления Джанин меня обнадежили. Я согласился с ней.
"Но еще раз: я считаю, что необходимо публиковать сегодня, — набирал
Примерно в полдень по нью-йоркскому времени Джанин сообщила мне, что АНБ и Белый дом проинформированы о том, что планируется опубликовать сверхсекретные материалы. Однако ответа не последовало. В то утро Белый дом назначил Сьюзен Райс новым советником президента по национальной безопасности.
Журналист Guardian, который занимался проблемами национальной безопасности, Спенсер Акерман имел хорошие контакты в Вашингтоне. Он сообщил Джанин, что официальные лица «заняты» этим назначением.
"Они считают, что отвечать нам сию минуту нет необходимости, — писала мне Джанин. — Но ответ все же должен скоро прийти".
С трех утра до трех пополудни никаких новостей не появилось ни у меня, ни у Джанин.
"У них есть крайний срок для ответов или они отвечают, когда сочтут нужным?" — с сарказмом спросил я. Джанин сказала, что Guardian просила АНБ ответить "до конца текущего дня".
"Что, если они не ответят к этому времени?" — продолжал я нетерпеливо вопрошать.
"Тогда и будем решать", — написала Джанин.
И вдруг она добавила, что дело осложняет одно обстоятельство. Алан Расбриджер, ее босс, только что вылетел из Лондона и Нью-Йорк, чтобы проследить за публикацией материалов по АНБ. Это означало, что с ним нельзя будет поддерживать связь в течение семи последующих часов или около того.
"Ты можешь опубликовать эту статью без Алана?"
Вероятным ответом было «нет», тогда шансов на то, что статья выйдет сегодня, почти не оставалось. Самолет, на котором Алан летел в Нью-Йорк, должен был приземлиться в аэропорту Дж. Кеннеди поздно ночью.
"Посмотрим", — отозвалась она.
Это был один из тех организационных барьеров на пути агрессивной журналистики, которых я и пытался избегать, начав сотрудничество с Guardian: юридические проволочки, консультации с официальными лицами, организационная иерархия, боязнь рисков, ожидание.
Через несколько минут, в 3:15 пополудни по нью-йоркскому времени мне прислал сообщение Стюарт Миллер, заместитель Джанин: "Они перезвонили. Джанин разговаривает с ними".
Мне показалось, что окончания разговора я ждал вечность. Примерно через час Джанин связалась со мной и поведала, что у нее происходило. На линии было около десятка высокопоставленных чиновников из самых разных организаций, включая АНБ, Минюст и Белый дом. Сначала они высказывались снисходительно, но доброжелательно, подчеркивая, что она не вполне понимает значение или «контекст» судебного постановления: по Verizon. Они предложили встретиться с ней "как-нибудь на следующей неделе" для разъяснения ситуации.
Когда Джанин сообщила им, что хочет напечатать материал сегодня же и сделает это, если не услышит каких-то очень конкретных или особых возражений, ее собеседники стали более агрессивными и почти угрожали из-за ее несогласия дать им время на поиск аргументов против публикации. Ее назвали "несерьезным журналистом", a Guardian — "несерьезной газетой".
"Ни одно нормальное издание не стало бы публиковать материал столь спешно, не встретившись предварительно с нами", — заявляли они, с очевидностью пытаясь выиграть время.