Неизбежное

Джин Яна

(Пер. Н. Джин)

ГОРОДСКАЯ ПЕСНЯ

Разбить скульптуру.Сжечь фурнитуру.Вон.Распнуть в себе душу.Не дать — наружу.Стон.Сплюнуть в отхожее.Скочрить рожу.Вошь.Без сожаленья.В любом поселеньи.Ложь.Лежать без звука.Малое — в руку.Пей.Вдыхать по горло.Грудь чтобы спёрло.Лей.Так и вершили.Всюду, где жили.Фиг.Нет, я не верю.Это — истерия.Вмиг.Я ему томно:Ты — беспардонно!Без!Позволишь сразу?Полюбишь разве?Yes!Лжецом он не был.И жил не хлебом.Пас.Но в стольный град он.Супруги ради.Враз.Пока, однако.Он, бедолага.Сбёг.Мы заключили.Что мы бескрылы.Бог.И на хайвее.Не

смея шею.Взад.А в горле давит.И нет управы.Ад.В иную сферу.В иную эру.Пик.Его не сталоЯ опоздала.Крик.

(Пер. Н. Джин)

НЕИЗБЕЖНОЕ

Приготовление.Предвестье —из темнотыпрошедшего —того, что есть иявляешь ты.Все складки прошлого, чертыего распада и его тоски, его броски,и спотыканья,и — вновь скрепясебя, — над нервами,их голой рванью, —к тебе, в тебя.Нет прочего. И не было.А в том,что есть в остатке, —безумца крик перед крестом,долг в мёртвой хваткежелания,беспомощность вещейпред пылью,отчаянье того, что ждёшь, его припадки,пред точностьютого, что в силе,и дрожь, и краткийи сладкий всхлип —пред плачем сгорбленным,объявшим сплошь — в остатке —мушиный зуд, бесплодный, —жаждут, ждутблагую весть. —Невежество надеждыпред тем, что есть.Благодаря тебея не боюсь теперьрассыпавшихся,вроде бус,предметов мираи одинокого безумьяего примет.И если всё сойдёт на нет,и если не по злобе,но скажут: нынеза всё плати, — нераскаюсь вовсе,прибившие меня к тебевосславив гвозди.Ни траурапо чёрной той поре — онанас породнит.Слезою горизонт пробитмоею, впредь — ни траура.Мой путь, мой путьубившая когда-то — пустьсклонится смерть.Ты, чьи воспоминанья — дрожьмоя,ты, —если ты уйдёшь, —иди,краяиные, берега рекииной,где нынешнему вопреки,не говорят: расстаньтесь, —нас встретят, стылыйзабытый край, —какая раса?Монгольская? — где что ни фраза,звучит: «Помилуй!» —что ни лицо,то оступление от Слова.Мы встретимся с тобою снова,где горечь, соль,рожденье, не —рожденье, по винебесплодной жизни, стольсудьбы не избежавшей тамувижу твой —смерть по пятам —исход, постой,не как последний,но более —как голубой,пронзающий,как шаг до бездны,как размыканье губдля поцелуя —ему пространство, светбез надобности, неизвестны,и смерти нет.

(Пер. Вл. Гандельсман)

О ЛЮБВИ

Я не имею родины. Спасибо.Или родного языка. А жаль.Слова мои мертворождённы, ибов порядке симметрическом лежатв душе — средь хаоса таких желанийи под руинами таких переживаний,таких, увы, мучительных догадок,что речи симметрический порядокрождает дополнительную боль…Порядок есть удел иного мира,в котором ты становишься факиром,владеющим искусством исчезатьиз мира, из которого изъятьнельзя ничто, почто он — чистый ноль.Я стану в этом мире чистым словом,неотягчённым целью и стыдом,предшествующим смыслу, и иногоне знающего смысла, как ни в чёмего не видеть, кроме как в звучаньи.Так плоть предшествует скелету, а скончанью —существованье. В этом мире новымя стану словом цвета никакого, —на никаком холсте, на никаком наречьи,ни для письма не созданного, ни для речи.Я стану сущностью, лишённой формы.Несуществующей мишенью. Смыслом вздорным.Опасностью, не ведающей страха.И глазом без зрачка. Бескрылой птахой.Иисусом без Марии Магдалины.Актрисою без роли. Балеринойбез танца. Деревом без корневых побегов.Ногой, лишённой и ходьбы, и бега.Звездой ночною без ночей и неба.Младенцем без опеки и без хлеба.Я стану кровью без артерии и вены.И чудом чересчур обыкновенным.Я стану морем высохшим. Собою без себя.Любовью той, что любит не любя.Но худшее — я буду без тебя.

(Пер. Н. Джин)

ОТСТУПЛЕНИЕ

Стерплю. Покуда в силах.Пусть я не стобой. Стерплю.К предлогу «без»приноровлю себя. Слюною брызнетсудьба: «Я здесь!»Жизнь обезжизнет.С чем сходно? — с пенойволны — оставшееся: жест любви,хотимый столь, в моей воспетый,твоей крови, —растает. Из —за той черты,как бы ослеплым,нам нет возврата.На урну с пеплом,где я и ты,не оглянись.Стань тем, кем надо.Той девкой, чьяисконна похоть,той, что себенаперекор живёт, крича:Довольно! Вздорпот, слёзы, сперма…В запасникахсебя храним, взапасниках для эфемерно —невнятных нимф.Обрящем прах.Нет, каждой болиразъят, повержен,ты знаешь: больи есть твой стержень.Биенье.

Голь.Люблю тебя, и,утратив, впредьне потеряюзато. Отнынеоставь уныньяприманку, клетьтем, что, раззявив рты,с петлёй на шее,в самодовольстве хорошея,живут, мертвы.Прости мне злость, скореене злость во мне —растерянность. Плати, не смеяо сходной помышлять цене.Оставь всё это музам долгаи послушанья. Обесплотьсебя, как ангела. Господьблагословит тебя. Настолько,насколько ты, несведущ Он.Во тьме времёнОн не любовь и воздаянье.Его деянья —изобретенье гнутых спинстраданья, жестауниженности за одинглоток блаженства, —раскаянье, когда, в концеконцов, ты платишьза каждый вздох виной. В лицеменяясь, плачешьи хнычешь, Это нимф шитьёпромозглой ниткойпо мозгу. Долг. Его нытьё. Свернись улиткой.В руины превратившись излюдей, мы — скука.Любовь — та девка? Значит, жизнь —ей ровня: сука!

(Пер. Вл. Гандельсман)

ОТЦУ

(Или: Помышление о самоубийстве)

Если с чем-либомне себя сравнивать нравится, —только с тобой.Небу — с краской одною лишь нравится,с голубой.Если что и мешает ему, — надвигающаяся гроза.Мне же —боль несказанная, непроступающая слеза.Если что отменяет решенье моё не дышать, —это ты;так и краска небеснаякрасные в небе стирает следы.Как рука удушающая,не разрешающая дышать,ты — увы, это мысль,запрещающая решающий шаг.

(Пер. Н. Джин)

МАТЕРИ

Из не-своих она составлена утрат,И пораженья не-свои приходят к ней.Она их носит с гордостью коней,которым суждено таскать чужую кладь.Почти стоическая выправка и стать.Безропотности и смирения печать.И проблеск тихого сомненья: что за доблестьжить на кормах чужой вины, чужих забот?Но ей невмоготу ни по земле, ни вбродсебя носить. Ей боязно скорей, чем невдомёк,что змеи кожуру свою меняют ей в урок,а люди — страхи; что слеза течёт ещё наискосок…Существованием своим из года в годиз клубка хаоса и суеты плетётона тропу; но чем недальше Небытьё, — шнуроквсё ненадёжней, всё тревожней узелок.Сплошного неприсутствия лучинка.Луна ущербная за пеленой усталой дымки,мерцание избравшая из всех земных движенийи избегающая в водах отражений.Отсутствие желания грешитьили присутствие боязни, что решитьспособна лишь — какую протянуть ладоньза тем светильником, где выгорел огонь.Уменье сдерживаться есть похеренная добродетель.Цена ей — кровь, цена всего, что держится в запрете.Честнее жить как Калипсо, ткачиха сообщительного нрава,чем в Пенелопы угодить и в ею сотканный из преданности саван.Порою, право, прибирать добро добрей, чем раздавать.Вульгарность всякого присутствия добрей, чем благодатьотсутствия. Присутствовать — пока любые именаабстрактно-существительные уберутся на…под натиском глаголов, и пока не вся с венцатернового пыльца нечистая удалена,пока нестойкую гордыню не смоет шумная волналюбовных стонов и пока в ладони камни-валуныне вложишь и не выразишь свою печаль сполна,сведя её к глухому вздоху под светом тающей луны…

(Пер. Н. Джин)

ПЕСНЯ ЛЮБВИ

Прости вульгарность вымысла: вдвоём,я вижу, возле моря мы живём.Прислушиваясь к говору волны,не зарясь ни на что, мы жить вольны.Я вижу дом простой и чистый. Светсквозит в проёмах. Штор на окнах нет.В ладонях — ни любви, ни просьбы, лишьничем не опечаленная тишьлица. Как ширь объятия — вовсюраспахнутая дверь, и на весу —размокшей крошкой хлеба — свет звезды,бесцельной и забросившей труды.Нас тоже обошли заботы с ихистерикой. Ветр взвился и затих,вернувшись на круги своя. Но забанальный ход вещей краснеть нельзя.Что есть любовь? Возврат к клише. Простыхформ торжество на месте форм витых,а проще говоря — литых тельцов,манящих и морочащих юнцов.Истоптанной дорогой путник тотвороне уподоблен, от хлопотуставшей, из собрания ворон,крылами хлопнув, вылетевшей вон.Всё верно. Это времени стопы.Скорее, чем проклятия судьбы.Размеренность дыханья. Дар смотретьглазами, принимающими смерть.Открытость их вбирает тот покой,с которым отвечаешь «я» какойни есть земле, сырой, тому, что в нейявляет образ наш за гранью дней.

(Пер. Вл. Гандельсман)

ПРИВЫЧКА ЛЮБВИ

Вон тот пустырь —напоминанье нас, чей след простыл.Ни удивляясь, ни печалясь,здесь ежедневно проходя, пытаюсьнадежду выудить оттуда, где едванайду, довольствуясь, крупицу.Гул монотонный равнодушия. Крепитьсяустав, дошло до воровствав сиротстве сердце.Не сыскав родства,искромсанное, огрубев, отнынеоно отказывается от потерь в помине.Вот, целое, лежит, теплом другогоокутано. Без слов. Поскольку словав нём просто нет.Пока другое, тишине в ответ,не оглушит признаньем: тылюбим не больше жизни.Ну что же, значит, жди беды,держись, ичтоб выжить — симулируй ложь:всё кончено. Всё начато. — Одноиз двух. Но не тяни и не корёжьплоть сердца вычитаньем, нооно, онопусть учится — как полевая мышь,во ржи скрываясь, —с предписанной судьбою лишьи жить. Смиряясь.Так рыба, вдоль и поперёкисплавав реку,труд выживанья до концапознав, на бойню к человекуидёт сама, — и тем дурачитего, заглатывая вдруг живца.

(Пер. Вл. Гандельсман)