Неизбежность
Шрифт:
Франсуаза горько рыдает, уткнувшись в собственные руки, закованные в наручники. Голос шерифа доносится откуда-то издалека.
— Ты убила человека. Я больше никогда не подпущу тебя к Тайлеру. Прощай.
И еще одна вспышка.
Полутемная спальня. На фоне снова негромко хнычет ребенок. Но окружающий интерьер кардинально разнится со скромной обстановкой в доме шерифа. Здесь все говорит о том, что хозяева совсем не испытывают нужды в деньгах. Огромная кровать с мягким черным изголовьем. Мягкий черный
Аддамс вдруг понимает, что это вовсе не Франсуаза Галпин.
Это… она сама.
Уэнсдэй непонимающе взирает на собственное отражение — такое привычное, и в то же время непохожее. Здесь она выглядит гораздо старше.
Словно прошло не меньше десяти лет.
Плач ребёнка на заднем плане усиливается, и она, совершенно не контролируя происходящее, подходит к детской кроватке из темного дерева.
Оттуда тянется маленькая пухлая ручка.
Уэнсдэй машинально протягивает свою, и вдруг замечает блестящий ободок обручального кольца на безымянном пальце.
Она не успевает отойти от шока увиденного, когда растерянный взгляд падает на плачущего младенца. У него чёрные волосы точно такого же оттенка, как её собственные. Немного притихнув, ребенок вдруг широко распахивает глаза.
Насыщенно-зеленые глаза.
Когда видение заканчивается, Уэнсдэй с трудом осознает происходящее. В висках пульсирует острая боль, разум затуманен, сердце неистово стучит. Она несколько раз моргает, стараясь сфокусировать взгляд. Пытается пошевелиться, но почему-то не может.
Машинально бросает взгляд на собственные руки — тонкие запястья закованы в тяжелые проржавевшие кандалы. Oh merda.
— Ох, Уэнсдэй… — дрожащим голосом едва слышно шепчет Энид.
Аддамс не без труда поворачивает гудящую голову в сторону соседки, ощущая, как по виску стекает горячая липкая кровь. Синклер сидит у противоположной стены, уперевшись подбородком в колени, и тихонько всхлипывает.
Франсуазы Галпин нигде не видно.
— Я же говорила, чтобы ты не приходила… — блондинка тяжело вздыхает, пряча лицо в ладонях. Толстые цепи, покрытые уродливой ржавчиной, позвякивают при каждом движении.
Уэнсдэй не отвечает, стараясь сосредоточиться на разработке нового плана, но перед глазами то и дело встают образы недавнего видения. Проклятого видения, настигшего в самый неподходящий момент.
Почему в самом конце, после калейдоскопа чужого прошлого, она внезапно увидела… свое возможное будущее? Совершенно парадоксальное будущее, кардинально противоречащее её главным принципам. Огромный дом. Обручальное кольцо. Младенец с зелеными глазами, подозрительно напоминающими глаза… Усилием воли она заставляет себя забыть об этом.
Этого еще не случилось.
И никогда не случится.
Видения о будущем туманны, и они показывают лишь возможный вариант, а не окончательный исход.
Но если она сию же секунду ничего не предпримет, у неё не будет будущего — ни того иррационального
Уэнсдэй обводит ангар цепким немигающим взглядом. Похоже, все это время мать Тайлера действительно жила здесь.
В самом дальнем углу небрежно брошен грязный продавленный матрас, рядом с ним — хлипкий табурет, на котором стоит помятая металлическая кружка и валяется несколько шприцов и упаковка ампул. Аддамс прищуривается, пытаясь рассмотреть название препаратов, но с такого расстояния это не представляется возможным. Шестеренки в воспаленном мозгу принимаются вращаться, подсказывая возможный ответ на вопрос, почему Франсуаза не обратилась в Хайда в момент сражения.
Вполне вероятно, после долгих лет заточения в психиатрической лечебнице под воздействием препаратов, подавляющих трансформацию, она больше не способна делать это по первому желанию.
У любого яда есть противоядие. И раз существуют лекарства, заглушающие альтер-эго монстра, есть и те, что его пробуждают.
Это вполне может сыграть в её пользу.
Если разбить ампулы, мать Тайлера не сможет обратиться.
Нужно лишь избавиться от оков.
Уэнсдэй дёргает руками, пытаясь высвободиться, но тяжелые кандалы держат крепко. От наручников отходит длинная цепь из толстых звеньев, закрепленная кольцом к полу. Конструкция выглядит не слишком надежной, и это придает уверенности. Стараясь игнорировать саднящую боль в разбитом виске, Аддамс подползает к кольцу и пытается выкрутить его из каменного пола. Руки едва слушаются, перед глазами все плывет — похоже, у неё снова сотрясение. Она прикусывает губу, отчаянно борясь с нарастающей дурнотой.
Краем уха Уэнсдэй слышит, как с тихим шорохом приоткрывается дверь ангара и удваивает усилия. Есть шанс успеть.
Один из тысячи, но есть.
— Аякс! — визжит Энид.
Аддамс резко вскидывает голову.
Петрополус со всех ног бросается в сторону Синклер и заключает её в объятия.
А следом за ним в помещение входит Ксавье. Он замирает на секунду, шокированный увиденным, а потом резко срывается с места и подлетает к Уэнсдэй.
— Какого черта ты творишь, Аддамс?! — он перехватывает её скованные руки, принимаясь бестолково дергать оковы, словно это может чем-то помочь. — Какого хрена ты опять никому ничего не сказала?!
Она машинально отшатывается назад, напоровшись на колючий взгляд его зеленых глаз. И замирает, словно парализованная. В голове вновь проносятся туманные образы из последнего видения.
— Я вызову полицию! — на заднем фоне слышится срывающийся голос Аякса.
И мгновение спустя — громкий щелчок предохранителя.
— Брось телефон.
Франсуаза Галпин стоит на пороге ангара, направив на них дуло револьвера.
========== Часть 20 ==========
Комментарий к Часть 20
Саундтрек:
Muse - Thought Contagion
Приятного чтения!
— Брось телефон. Живо, — по слогам повторяет Франсуаза, низко склонив голову и прицелившись в Аякса.