Неизменный

Хиггинсон Рэйчел

— А теперь, когда он ушёл, ты собираешься рассказать мне про этот цветок?

Я вытащила бумаги перед собой и сосредоточилась на этом.

— Мэгги, тут нечего рассказывать. Ты знаешь столько же, сколько и я.

— Ну да, ну да.

Я уронила ручку и подняла широко раскрытые глаза.

— А теперь о других, более захватывающих новостях: Джесси снова пригласил меня на свидание!

Ее губы дрогнули в еще одной сдержанной улыбке. Эта женщина никогда не улыбалась без крайней необходимости. Это сводило с ума.

— Полагаю, ты опять ему отказала.

Удивленный смех вырвался из меня.

— Ну

что ж… из-за Джульетты. Конечно, я ему отказала.

— Умница. Лучше играть в труднодоступность с таким уловом, как Джесси Хастинг. Таким образом, когда ты наконец скажешь «да», он уже будет наполовину влюблен в тебя.

— Да я не по этому ему отказываю! — крикнула я ей в спину, так как она уже направилась к двери, черт знает зачем.

— Я верю тебе! — крикнула она в ответ, но прозвучало это вовсе не правдоподобно. Я фыркнула на лежащие передо мной бумаги. Записка с угрозами все еще горела у меня в кармане. «Я нашёл тебя». Но кто же меня нашел?

И главное: зачем?

Глава 5

Пятнадцать лет назад

Только мы вошли на склад, я сразу направилась к Фрэнки. Вокруг штабелей и картонных коробок двигались мужчины. Пришла большая партия чего-то. Я не знала, чего именно. Таких подробностей мне не сообщали.

Но всё же вызвали моего отца. По всей видимости, это была ситуация, когда нужно было свистать всех наверх. Была почти полночь, а завтра мне нужно было в школу. Я должна была спать дома, но папа сказал, что не может рисковать и оставить меня сегодня одну. И мне не понравилось, как это прозвучало. Я жила с осознанием того, что папина работа, как правило, опасна. Но сейчас было ещё хуже, чем обычно.

Фрэнки тоже была здесь, а это означало, что Роман, Дмитрий и Александр где-то здесь и руководят всей операцией. Я заметила стол, заваленный пушками. Большими пушками. Маленькими пушками. Страшными пушками.

Фрэнки сидела на земле, прислонившись спиной к стене и подтянув колени к груди. Ее волосы были собраны на затылке в пучок, и, как обычно, спрятаны под бейсболкой. Одета она была в спортивный костюм, верх и низ которого совпадали. Я готова была поспорить на сотню баксов, что задницу на её штанах украшала надпись «Juicy» (прим. американский бренд женской и детской одежды, аксессуаров и обуви, известный своими велюровыми спортивными костюмами).

— Твой старик тоже вытащил тебя из постели? — спросила она, глядя на меня сонными глазами.

Я села рядом с ней на холодную землю.

— Что происходит?

— У нас война из-за этого груза, — вяло объяснила она.

— Что значит «война»?

— С ирландцами. Это их оружие.

В её голосе звучала такая скука, что трудно было воспринимать ее всерьез.

— Фрэнки, я серьёзно!

Вытянув ноги, она сначала зевнула, а потом ввела меня в курс дела.

— Роман хочет больше территории. А ирландцы не желают вести переговоры. На самом деле никто не желает вести переговоры. В любом случае, чтобы доказать свою точку зрения, Роман перехватил эту партию оружия. Понятно, что ирландцы хотят его вернуть, но мои дяди отказываются. Так что теперь мы убьем их их же оружием, мои дяди расширят свою территорию,

а другие семьи будут сотрудничать, продвигаясь вперед.

— Твою мать.

Фрэнки впервые посмотрела на меня, и в её огромных чёрных глазах стало ещё больше боли. Она ненавидела свою семью. Она ненавидела то, что её мать умерла и оставила её на их попечение. Она ненавидела то, что из-за них у неё не было отца. Она ненавидела то, за что они боролись, и тот образ жизни, который они вели во имя власти, экспансии и простой самонадеянности.

Я не винила ее. Я тоже не могла понять такую жизнь. Не имело значения, что я выросла в этом мире и что другого я и не знала. Всем, у кого имелась душа, было очевидно, что то, что делали наши семьи, было неправильным. Я знала, что убивать людей из-за жадности и влияния — неправильно.

Иногда, когда мы с Фрэнки оставались одни, мы говорили о том, что было бы, если бы мы сбежали. Мы мечтали о далеких местах, не тронутых мафией и профессиональными преступниками. Мы шептались о Багамах или какой-нибудь далекой Африке. О чем угодно, что было далеко отсюда.

Но это были мечты, которые в реальной жизни ничего не значили. Никто из нас не мог избежать этой жизни. По крайней мере, сейчас. А Фрэнки приходилось куда хуже, чем мне. Она застряла здесь навсегда. Не было ничего такого, чего бы не сделали её дяди, чтобы найти её и удержать. Она была принцессой Волковых. У меня, по крайней мере, был шанс на лучшую жизнь после окончания средней школы.

Были вещи, которые я не говорила Фрэнки, потому что знала, что эти слова ранят её чувства. Но я планировала поступить в колледж где-нибудь вдалеке отсюда. Мне даже не понадобилось бы разрешение Леона. У меня были деньги, которые я копила с тех пор, как он впервые заплатил мне за работу. Всё, что мне требовалось делать, — это продолжать их зарабатывать. А потом я бы нашла колледж на другом конце страны и просто никогда не вернулась бы домой.

Отец мог бы навещать меня, если бы хотел. Но в любом случае, в Вашингтон я больше не вернулась бы никогда. И, возможно, когда-нибудь Фрэнки присоединилась бы ко мне. Может быть, её дяди позволили бы ей самой устраивать свою жизнь вдали от кровавой бойни их мира.

Ещё восемь лет.

Восемь лет я бы ещё смогла продержаться.

Мы замолчали, пока армия Волкова деловито двигалась вокруг нас, распаковывая ящики и описывая оружие — очень много оружия. Несмотря на огромную численность, в этот вечер мужчины были напряжены, остро осознавая, что их действия будут иметь последствия. Война была неизбежна. И наверняка у ирландцев всё ещё оставалось много оружия. Оно предназначалось не только для оснащения их операции. Они собирались его продать. Синдикат не просто украл оружие, он отнял у них огромную часть прибыли. Ирландцы наверняка разозлятся.

Аттикус вошел в здание в сопровождении Гаса, который сразу же заметил нас. Через секунду вошел отец Гаса, Оззи. За ним по пятам шел парень из переулка, на котором все еще была бейсболка Фрэнки. Пара парней, стоявших рядом, остановились, чтобы потрепать парня по голове или в шутку дать ему подзатыльник. Похоже было, что его поздравляют. Оказалось, что он был принят этой сумасшедшей группой. У меня пересохло во рту, и в груди расползлось неприятное чувство — словно паук, бегущий по прилавку в поисках укрытия.