Неизменный
Шрифт:
— Это было простое пари. Мне было скучно, и я просто хотела чем-нибудь заняться. Это был просто вызов, чтобы посмотреть, смогу ли я достать его бумажник. Это было глупо. Мне жаль. Вот, возьмите деньги. Я даже не хочу их. Мне очень жаль.
Никто не потянулся за деньгами. Им не нужна была сотня долларов Аттикуса.
— Кто бросил тебе вызов? — тихо спросил Дмитрий, его голос был твердым камнем против моих мягких, глупых слез.
— Ф-Фрэнки, — завопила я громче, чем нужно. — Мне очень жаль.
Три босса посмотрели через склад, где их племянница
— Пожалуйста, — взмолилась я. — Мне очень жаль. Я больше никогда этого не сделаю. Клянусь. Мне очень жаль. Пожалуйста, не трогайте моего отца. Пожалуйста, поверьте мне.
Лицо Романа сморщилось от отвращения.
— Хватит, девчонка. Довольно этих никчёмных рыданий.
Я вытерла нос тыльной стороной ладони и судорожно вздохнула, отчаянно желая выполнить его приказ. Это было трудно, но мне удалось остановить поток слез, держа глаза опущенными, сосредоточенными на полу, а не на страшных людях, готовящихся сделать нечто ужасное.
— А ты как думаешь, Роман? — спросил Александр, и в его веселом голосе зазвенело веселье. — Девочка лжет? Неужели мы должны сломать её отцу руки?
Следующим рассмеялся Дмитрий, и напряжение чудесным образом спало.
— Похоже, Борис умирает от желания переломать несколько костей, брат. Может быть, нам следует оказать ему эту любезность, а?
Роман усмехнулся, тихо и зловеще.
— Нет, братья, девочка поклялась, что не лжет. Я склонен ей верить.
Все мужчины в полукруге издали удивленные смешки.
— Неужто, — спросил Оззи.
— Она поклялась, что взяла только деньги. Аттикус не утверждал, что она взяла что-то ещё. Нет никаких причин продолжать мучить девочку.
Я не сводила глаз с ботинок, чтобы они не увидели, что я поняла, что победила.
— С-спасибо, — сказала я им, снова шмыгнув носом. — Большое вам спасибо.
— Ладно, девочка, проваливай отсюда, — приказал Рокко.
Я обернулась, мои слезы уже высохли, а страх быстро исчез. Улыбка на моём лице пыталась вырваться, поэтому я решила не оборачиваться и не смотреть на них снова. Вместо этого я бросилась в объятия отца и крепко обняла его, уткнувшись лицом в его фланелевую куртку, от которой пахло сигаретами и дешевым виски.
Он обнял меня и нежно поцеловал в макушку. Еще больше интриг. Ещё больше лжи.
От нас обоих.
Он начал тихонько ругать меня, но я его не слышала. В ушах у меня свистело от неверия, что это сошло мне с рук. Я обманула пахана.
Я украла у Аттикуса.
— Кэролайн, — окликнул Роман у меня за спиной.
Дерьмо.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Я наполовину повернула голову, прижимаясь щекой к груди отца.
— Да?
— У тебя есть дар. Я никогда не видел, чтобы кто-то такой молодой лгал так умело, — сказал мне Роман. Это был комплимент. И в то же время комплиментом это вовсе не было.
— Ты очень убедительна.
Я тут же начала протестовать.
— Я не…
Он поднял руку, прерывая меня.
— Когда ты станешь
Папа обошел меня, встав передо мной.
— Роман, это слишком великодушно. Твоё предложение очень любезно, но она…
— Она будет работать на меня, Леон, — настаивал Роман. — Когда ей исполнится тринадцать. Через сколько это лет? — я открыла было рот, но Роман быстро добавил: — В этот раз правду, красавица.
— Т-три года, — прошептала я. — Мне десять.
— Значит, три года, — согласился Роман. Затем он отвернулся от меня и продолжил разговор с братьями.
Я сделала глубокий вдох, который одновременно ощущался как жизнь и смерть.
— Ты что, идиотка? — папа зашипел мне в макушку и снова поцеловал. — Черт возьми, Каро, как ты могла быть такой беспечной?
Я отступила от него, ненавидя его в этот момент. Это была его вина. Неужели он этого не видел? Он привел меня в этот мир. Он держал меня здесь. Он регулярно заставлял меня работать на него. Неужели он действительно думал, что я в безопасности при такой жизни?
Я была на складе, полном краденого оружия. Поздней ночью. Потому что он боялся, что ирландцы найдут меня, если он оставит меня дома.
И это была моя вина?
— Ты удивлен? А я-то думала, что это семейное дело. Просто пытаюсь сделать так, чтобы мой дорогой папочка гордился мной.
Развернувшись, я обошла склад по краю, пока снова не оказалась в безопасности со своими друзьями — людьми, столь же вынужденными жить в этом уродливом мире, как и я.
Я села рядом с Фрэнки и положила голову ей на плечо. Она ничего не сказала. Гас тоже не стал. Сказать было нечего.
Из нас троих у меня было больше всего шансов сбежать из этого мира. Выйти наружу. И теперь я была так же привязана к нему, как и они. Моя судьба была предрешена. У меня было три года, чтобы сбежать или продать душу самому дьяволу.
В конце концов мы уснули, прижавшись друг к другу у стены. Мы согревали друг друга, скрывали секреты друг друга, и не говорили о будущем, о том, что случилось сегодня вечером, о печали, которая наполнила нас всех.
***
Я не видела Сойера до тех пор, пока все оружие не было распаковано и загружено в грузовики, направляющиеся в разные стороны. Проснувшись, я обнаружила, что большая часть склада очищена. Фрэнки уехала несколько часов назад с дядями, а Гаса нигде не было видно.
Решив, что мне следует найти отца до того, как он оставит меня, я вытянула затёкшие ноги и отправилась на его поиски. Теперь на складе, заваленном мусором и покоем, который эти люди оставляли позади, было жутко тихо. Война. Война с ирландцами. Нам повезет, если мы выживем.
Когда я добралась до дальнего угла склада, Сойер прятался за грудами пустых коробок. Он протянул руку, когда я проходила мимо, и схватил меня за руку, утаскивая за собой за картонки коробку.
— Эй! — прошипел он. — Ты с ума сошла?