Неизвестная война. В небе Северной Кореи
Шрифт:
Полёты на больших высотах показали, что применяемое нами построение боевого порядка несколько затрудняет действия летчиков. Вместо восьмёрок мы стали летать шестёрками. При этом мы сблизили пары самолётов друг к другу, уплотнили весь строй, так как на больших высотах отпала необходимость иметь превышение между парами, а всякий нагон требовал много времени. Строй шестёрки облегчил маневрирование и обеспечил достаточную осмотрительность, в том числе и для выполнения разворотов на большой высоте. Новый боевой порядок облегчил борьбу с «охотниками» противника, применявших довольно эффективный приём; Получив небольшое превосходство над нашими самолетами, группа таких «охотников» сближалась с нами на встречных курсах. Затем, в полутора–двух километров от наших головных машин, вражеские пилоты поворачивали свои самолёты спину и, пропуская нас вперёд, сразу заходили в хвост нашим самолётам. После того, как этот приём перестал приносить врагу успех, они
Грамотная техника пилотирования, находчивость особенно необходимы при полёте в стратосфере. Самой спецификой полёта в условиях дефицита времени, отличались они. Психические процессы в полёте заставляли работать напряженно мозг. При полёте на больших скоростях и высотах в 11000–13000 метров лётчику–истребителю очень трудно вести противника, определять расстояние до него, курс вражеских самолётов. Яркий солнечный свет на этих высотах раздражающе действует на глаза, они быстро утомляются. Устает и весь организм. Чтобы добиться успеха в боях на таких высотах, необходимы высокая стойкость, выносливость, хорошая физическая подготовка, умение разгадывать замысел противника и, молниеносно оценивая обстановку, опережать его действия, навязывать свою волю. В сочетании с высоким сознанием своего воинского долга эти качества помогали многим нашим летчикам в самой трудной обстановке побеждать врага. Они сражались с врагом и на поврежденных машинах, и имея серьёзные ранения. Лётчик Капранов, например, не вышел из боя, чтобы не ослабить группу, даже после того, как вражеская пуля, влетевшая в кабину его самолёта, словно ножом отрезала ему мизинец левой руки.
Современные реактивные истребители внешне очень похожи друг на друга. В массовом бою, особенно на большой дистанции очень трудно определить какой из самолетов свой, а какой — чужой. Американцы несколько раз пытались воспользоваться этим для внезапных атак. Однако наши летчики, благодаря высокой бдительности и настойчивому изучению особенностей техники и тактики врага, как правило, сразу отличали свои самолёты от аналогичных по схеме американских «Сейбров» Ф-86. Это умение по еле видимому силуэту и по лётному «почерку» отличать врага позволило лётчику Иванову и его ведомым в один из августовских дней увеличить на две машины свой счет сбитых американских самолётов.
Произошло это так… Четвёрка наших машин возвращалась с задания. Неожиданно к ней слева пристроилась пара «Сейбров». Ведомый сообщил об этом ведущему. Чтобы не «спугнуть» врагов, ведущий продолжал полет по прямой, надеясь на то, что летчики второй нашей пары, незаметно уменьшив скорость, зайдут в хвост вражеским самолетам и атакуют их. Но командир второй пары слишком резким маневром раскрыл свои намерения, и американцы сумели уйти из-под удара. После посадки пришлось подробно проанализировать действия ведомой пары. Было разъяснено, что в подобных случаях порой нельзя ожидать прямой команды ведущего, ибо радиоперехват противником может насторожить врага. Инициативные же действия, умение как можно дольше не раскрывать своих намерений позволяют нанести врагу удар внезапно, с выгодной позиции… Разбор полёта оказался своевременным. Буквально через несколько часов, во время второго боевого вылета этой же группы, к ней опять пристроились два «Сейбра». На этот раз ведомые действовали более инициативно и скрытно, вышли в хвост «Сейбрам». Враг поздно заметил опасность. Пушечные очереди наших истребителей были точными.
О необходимости все время учитывать особенности поведения самолёта на больших высотах говорит и поучительный бой, проведенный нами зимой над одним из важных тыловых районов Северной Кореи. В этот раз противник решил использовать в качестве бомбардировщиков истребители типа «Сейбр». Машины, нёсшие бомбы, шли выше слоя инверсии. Непосредственное прикрытие, состоящее тоже из «Сейбров», шло в самом слое инверсии и служило, как бы приманкой для наших истребителей. Основная масса врага шла на высоте 12000 и 13000 метров.
На перехват вражеских машин взлетело восемнадцать наших самолётов. Определив боевой порядок вправо, мы разбились на три группы. Одна из этих групп должна связать боем верхний эшелон противника, вторая — отвлечь на себя истребителей непосредственного прикрытия, а третья группа любой ценой не должна была допустить самолёты, имёющие бомбы, к цели. Бой завязался на всех трех ярусах, нашей первой группе, состоящей из шести самолётов, сразу не повезло. Один из лётчиков не смог правильно выполнить маневр на 12000 метрах и отстал. Он присоединился к самолетам, действовавшим ниже, но верхней группе стало трудней сражаться с многочисленным противником. В известной степени выручило наших летчиков решение командира сыграть на психологию противника. Зная стремление противника гоняться за одиночными нашими самолетами, он приказал летчику без ведомого выйти из строя. Четверка «Сейбров» сразу же отделилась от основной группы и погнались за этой машиной. Учитывая, что набор высоты и восходящая спираль
Успехи наших лётчиков в боях на больших высотах вынуждена была даже признать американская печать. Обозреватель журнала «Лук», Флетчер Кнебель, в одной из своих статей писал: «Красный… пилот… взлетает к солнцу, посмеиваясь над Америкой и её хваленой авиацией, американский лётчик–истребитель летит ниже его и отстает от него». «…Коммунисты, бесспорно, могут вытеснить нас из, воздушного пространства в любой месяц, когда они захотят это сделать…» Такими статьями они нагнетали военный психоз.
Конечно, борьба с авиацией интервентов в Корее для наших летчиков была не такой простой и лёгкой, как писал этот американский корреспондент. За всё время моего участия в боях я не помню случая, чтобы нам пришлось сражаться с равным по численности противником. Чаще всего вражеских самолетов было вдвое, втрое, в пять, а то и десять (!) раз больше наших. Судя по рассказам товарищей, с таким же превосходящим по численности противником обычно приходилось сражаться и летчикам других наших подразделений.
Ведя бои в стратосфере, мы все время учились. Каждый летчик лично убедился, что на высоте 14000 метров нельзя действовать так же, как на высоте, скажем, в 10000 метров. Там, в стратосфере, меньше диапазон рабочих скоростей, поэтому нельзя допускать большие крены при виражах и разворотах. Вообще, самолет в стратосфере становится более инертным, манёвр в горизонтальной и вертикальной плоскости осложняется. Отсюда и бой не может носить такого энергичного характера в манёвре, как на меньших высотах. На этих высотах управлением надо действовать более плавно, но, конечно, достаточно энергично и точно.
…Однажды Иван Никитович решил провести боевую опёрацию по радио. Он знал, что противник, хорошо использует радиоперехват и информирует своих о наших намерениях и действиях, даже пытается вмешиваться в команды боя на русском языке. Противник никак не мог подобрать удачно интонацию Кожедуба по радиоразговору, и ему приходилось применять радиопомехи, чтобы как-то исказить радиообмен. И вот, используя их любопытство в этом вопросе, была разработана операция, которая потребовала минимального количества радиотехнических средств и самолётов для её осуществления. Начальник связи Р. Е. Милюков дополнительно выбросил несколько радиоточек для полного радиообмена «земля-воздух». И как только всё было готово, три пары наших самолётов поднялись в воздух взяв себе каждая позывные ведущих групп. Я тоже был в этой группе. Слышим информацию станции наведения: «Противник большой группой подходит к „сосиске“». «Сосиска» — это район дельты реки в Корее на самом изломе Корейского полуострова, на карте очень похожий на сосиску, и Иван Никитович окрестил этот район именно так. Наши все это знали и прекрасно ориентировались в воздушной обстановке. Часто можно было слышать по радио: «Бой идет на „сосиске“. Все туда!» и все направляли свои машины в этой район. Там же и были наши станции наведения.
Итак, наша шестёрка шла на большой высоте, на интервалах и дистанции зрительной связи между парами и вела по радио обмен «воздух–воздух» и «воздух–земля», прослушивая работу всех наземных информационных средств. Ведущий одной из пар после информации с земли о противнике, передаёт: «Противника вижу. Приготовиться к атаке». И передает команду другой «группе»-паре — «Заходить в атаку справа сверху» и так далее. Слышим, станция наведения передает, что «Сейбры» бросают подвесные баки с горючим, то есть готовятся к бою. Мы ведём переговоры с третьей парой, которая тоже передаёт, что «Сейбры» бросают баки — они это видят и принимают меры предосторожности, чтобы кто-нибудь не столкнулся с падающими баками. «Противник начинает метаться», — передает станция наведения. Ведущая пара, а по позывному — целая наша группа передаёт, что заходит слева для атаки противника. Противник очень встревожен. Их локаторы на земле никого не видят. Мы находимся слишком далеко, а по радиообмену бой вот-вот начнётся. «Видимо, применено какое-то новое противолокационное средство», — думают они. «Сейбры», истратив горючее, возвращаются на свою базу, и нам там тоже делать нечего — идём на свой аэродром. Вот так, не вступив в прямой контакт с противником, мы выиграли бой, а противник свою задачу не выполнил.