Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура

Стаднюк Иван Фотиевич

Наум Семенович Наровлянский

ПРОФЕССИЯ — СТРОИТЕЛЬ

^{Родился в 1933 г. в Киеве.}

^{На Байконуре с 1955 по 1971 г. в должности офицера финансиста-экономиста.}

^{Нештатный корреспондент ряда газет. Автор книг «Так начинался Байконур» (1992 г.), «Байконур продолжается» (1997 г.). Почетный строитель Байконура.}

Время —

что реки. Кажется, что все это было только вчера. А ведь прошло 46 лет с тех пор, как в ноябре 1955 г., поздним вечером, с группой выпускников военных училищ, таких же двадцатидвухлетних лейтенантов, я сошел на маленькой станции, название которой нам сообщили в Москве.

Разве мог я тогда думать о том, что именно здесь предстоит прослужить десятки лет и стать причастным к гордости советского народа — космодрому Байконур, который навсегда войдет в мою жизнь, как и в жизнь многих тех, кто стоял у истоков грандиозной стройки в песках Казахстана!

Прошло столько времени, но события тех лет нередко тревожат сон, возвращая нас в годы далекой офицерской юности.

У многих из нас, вчерашних курсантов, мальчишек военных лет, тогда была масса планов — хотелось проявить себя, свои способности на первом же месте службы. Я не был исключением. Еще в школе, затем на обувной фабрике, где трудился рабочим, наконец, в училище я постоянно занимался народными танцами, прилично играл в футбол. Хотелось это продолжить, организовать в части художественную самодеятельность, помочь командирам вовлечь солдат в занятия спортом.

Но увы! К огромному сожалению, на первых порах молодым офицерам было не до этого. В районе развертывания строительства промпредприятий (9-я площадка) тогда еще не было не только клубов, но и жилья, столовой и даже хотя бы маленького магазина. Назначенный Москвой начфином формируемой части, я около месяца ночевал в каптерке, расположенной в землянке, где из-за тесноты спать можно было на нарах лишь бочком — мне и старшине роты. А так как денежного сейфа еще не было, то небольшие суммы денег, получаемые в городе Казалинск (своего Госбанка долго не имелось), я хранил в офицерской сумке за обшивкой стены. А что оставалось делать? Не будешь постоянно носить деньги с собой.

Питались молодые офицеры «всухую», купив в складчину электрочайник, варили в нем колбасу сорта «Польская» (другой тогда в центре будущего города не было), запивая жирным чаем. А обедать ходили через день, далеко, за три-три с половиной километра на 10-ю площадку.

В конце декабря для молодых офицеров выделили комнату в одной из трехкомнатных квартир только что построенного барака из камышита. А когда 2 января 1956 г. ко мне приехала жена, нас в «приймы» взяла семья лейтенанта Дурасова. Хотя Петр и Юля ютились в десятиметровой комнате этого же барака, место для еще одной кровати нашлось.

О том, как сложилась моя дальнейшая судьба, когда жить пришлось с женой и в казахской мазанке, что была у самой реки, рядом с водокачкой, и в землянках, и в бараках, я рассказал в своей первой книге «Так начинался Байконур», вышедшей в 1992 г.

А теперь об отдыхе первостроителей. Как-то во время встречи молодежи с ветеранами, проходившей в Доме строителей Байконура, нынешние строители Космической гавани поинтересовались, как мы в те годы отдыхали, чем увлекались. Действительно,

не работой единой жив человек, даже если он в пустыне, в тайге или в тундре. Конечно, не было тогда ни телевидения, ни транзисторных приемников. Более того, простейший радиоприемник тех времен типа «Москвич» вызывал у каждого из нас радость и был редкостью.

Первую зиму кинофильмы в нарушение всех правил пожарной безопасности смотрели в землянках, где жили молодые рабочие-солдаты. Ребята, свободные от смены, располагались на двухъярусных нарах, семейные с женами и детьми усаживались внизу. Так как не хватало воздуха, открывали дверь.

Вот тут-то в поисках выхода из положения заместитель главного инженера промкомбината майор М. Ф. Ихельзон предложил отрыть котлован и построить большую землянку под клуб для строителей части, возглавляемой Л. Н. Жуком. Так и сделали. Но недолго пришлось использовать землянку для клубной работы. Из-за сложившихся обстоятельств она вскоре была переоборудована под штаб.

Со временем построили небольшое помещение из камышитовых щитов с кинобудкой и сценой, изготовили скамейки, так что человек 100–200 одновременно могли смотреть фильм, а иногда и концерты художественной самодеятельности. Хорошо помню ташкентца Шатманова. Он был мастер на все руки: механик, электрик, часовщик, три раза в неделю работал киномехаником. Летом кино становилось более доступным, в каждом коллективе устраивали открытые площадки, и фильмы демонстрировались по кругу, в порядке очередности. Но все понимали, что это временный выход, нужен клуб. Понимать-то понимали, но какой-либо инициативы никто не проявлял. Первым разговор на эту тему с начальником промышленного комбината С. П. Шмотченко завел заместитель главного инженера М. Ф. Ихельзон.

Руководитель предприятия, улыбнувшись, сказал:

— У нас ведь на это не только людей нет, но и средств. Да и сверху нам никто не разрешит.

Человек деятельный, прямой, страстный любитель художественной самодеятельности, М. Ф. Ихельзон нашелся:

— Проект клуба я разработаю сам, участники художественной самодеятельности (а их более сотни) в нерабочее время будут трудиться бесплатно.

— О какой самодеятельности речь?

— Я уже полтора месяца занимаюсь с коллективом, готовим программу к 40-летию Октября, — пояснил Ихельзон. — Вот и жен наших подключили.

— А вы знаете, что за такую самодеятельность в строительстве нас не похвалят? — не сдавался Шмотченко. Но в конце концов, махнув рукой, дал согласие на строительство клуба.

И закипела дружная работа. Где возможно, использовали отходы производства: так, на фундамент пошел бракованный железобетон. Всего несколько дней понадобилось для того, чтобы возвести шлакоблочные стены.

Однажды, обходя территорию промкомбината, новостройку заметил Г. М. Шубников. Спросил у Шмотченко:

— А это что такое?

Немного смутившись, тот ответил:

— Будет клуб.

— Кто разрешил?

— Сами решили, без него нам не обойтись, да и строим не в ущерб общему делу, — оправдывался Шмотченко.

— Немедленно прекратить! — последовало приказание Шубникова.

Ничего не оставалось, как законсервировать строительство клуба. М. Ф. Ихельзон и С. П. Шмотченко получили по выговору. Но это не охладило пыл тех, кто стремился к улучшению досуга строителей.