Nekomonogatari(Black)
Шрифт:
Она заметила меня.
Я попался.
Вполне естественно – всё-таки теперь она смотрела не вбок, а прямо на меня. Я заметил Ханекаву, так что она не могла не заметить меня.
Я подумал, что это моя первая оплошность на Золотой Неделе. Я думал, это была ошибка. Я собирался уйти, не трогать её, собирался сделать вид, что не видел её, поэтому я должен был моментально исчезнуть.
Такой как я.
Должен был исчезнуть.
А раз я этого не сделал и застыл на месте, словно умственно отсталый, Ханекава сама заметила меня.
– Ой, –
Она указала на меня.
– Приветик, Арараги-кун.
С этими словами она радостно подбежала ко мне.
– Ну, как у тебя дела?
Даже настроением она слишком походила на обычную Ханекаву, и потому
повязка на левой стороне казалась чёрной тучей.
– Приветик, ну, дела…
Голос, прозвучавший в ответ, не мог быть обычным. Мой голос казался пустым, и я, кажется, умудрился запнуться, сказав три слова.
– Хм. Ой.
В этот момент у Ханекавы было лицо человека, сделавшего ошибку.
Она заметила мою вялую реакцию, скорее механическую, чем монотонную, и вспомнила, как она сейчас выглядит.
Конечно, это не рис, прилипший к губе, она не могла не знать о повязке на лице.
Так что она могла догадаться о причинах моей плохой реакции – если я ошибся, то ошиблась и Ханекава.
Ей стоило поступить как я, даже когда она меня заметила.
Вот и всё.
Она была идеальна – но это не значило, что она никогда не ошибалась.
А вообще, это была не ошибка.
Возможно, Ханекава по-своему пыталась забыть о болезненной ране – да так успешно, что в итоге по-настоящему забыла.
Значит, это я заставил её вспомнить.
Я и моя неспособность подстраиваться.
– Хм, ну…
Нечасто увидишь вот так запнувшуюся Ханекаву. Она размышляла, как бы разобраться с этой непреодолимо сложной ситуацией – проще говоря, судя по виду, она была в замешательстве.
Однако я знал.
Я знал, почему Ханекава в замешательстве – потому что ей было довольно неловко оттого, что она попалась однокласснику на глаза в таком виде, а теперь переживала, что в замешательстве оказался я.
Она думала, что бы такое сделать, чтобы я расслабился.
Даже сейчас эта девушка думала обо мне.
Она не думала о себе, она думала о других.
И оттого, что я хорошо знал об этом, я не мог вытерпеть ни секунды.
– Ну, Арараги-кун…
– Кхм.
Ханекава стала связывать слова в предложение, начав с моего имени. Она попыталась объяснить что-то или просто нарушить тяжелое молчание, но я перебил её – я начал действовать.
Хотя я говорю, что начал действовать, плана у меня не было – честно говоря, у меня в голове было совсем пусто.
Не просто не думал.
Скорее, я крайне не хотел видеть Ханекаву такой.
Я не хотел видеть повязки на её лице.
Я не хотел, чтобы она беспокоилась за меня.
Поэтому…
Поэтому я, представляя себя знаменитым питчером, чей бросок-из-под-воды (если бы он существовал) покорил бы мир бейсбола [34] ,
– Ачта-а-а?!
За такой оригинальный поступок Ханекава одарила меня пощёчиной – естественная для девушки реакция. Восхитительно быстрый ответ. Однако, если подумать, она не должна была этого делать.
[34] Вероятно, отсылка к манге и аниме Звезда Кёдзина
Хотя я задрал ей юбку, мы стояли так близко, что могли коснуться лица друг друга (другими словами, на расстоянии удара). Если бы она меня не била – иными словами, если бы она не заставила меня упасть на колени от изумления – с такого угла я не смог бы разглядеть скрытое.
Однако она ударила меня в полную силу, без намёка на жалость и милосердие, и в итоге я не просто встал на колени – я упал, обняв и попробовав дорогу на вкус. Оказался в положении, в котором видел всё, что находилось под задранной юбкой, задранной мной юбкой.
Больше, чем хотел.
Увидел всё.
В этот момент мне захотелось сложить руки.
Я на самом деле сложил руки и помолился.
Инстинктивно, даже не подумав об этом.
Если это было святилище, я бы каждый день выполнял ритуал ста посещений… не так. То, что я узрел этот вид, без всякого преувеличения уже означало исполнение всех моих молитв.
Настоящее чудо.
И я прямо здесь беру назад слова, сказанные Цукихи утром.
Бельё Ханекавы было чёрным как всепоглощающая тьма – я не разбираюсь в тканях, так что не могу даже представить, как можно создать нечто настолько чёрное.
Настолько тёмно-чёрное.
Настолько ярко-чёрное.
Воображение посрамлено, все сплетники замолкают, настолько эротично оно было.
И если я беру свои слова назад, то и Цукихи должна сделать то же самое. Хотя я пытался донести до неё свою мысль, она так и не поняла. Если верить стереотипам, белый свойственен серьёзности, чистоте и непорочности. Если бы Цукихи увидела это зрелище, она согласилась бы со мной.
Неважно, чёрное белье или белое.
Если надевает их один и тот же человек – то и результат один и тот же.
Тёмно-чёрный, прилегающий к телу Ханекавы, был столь серьёзными, чистым, невинным – он ослеплял.
Я и Цукихи должны запомнить, что эротичность, серьёзность, чистота и непорочность могут сосуществовать. Такой цвет существует.
И даже такой человек существует.
И брату, и сестре стоит поразмыслить об этом.
В тот раз мы перешли с темы трусиков на тему Ханекавы благодаря её огромному разнообразию прекрасного белья. На весенних каникулах мне дважды, трижды, много раз выпадал шанс увидеть его. Но теперь ты позволила себе надеть чёрные, Ханекава Цубаса.