Nekomonogatari(Black)
Шрифт:
– Да! Серьёзно, от души помацала!
Я продемонстрировал сильнейшее возмущение, но, к сожалению, не смог заручиться поддержкой Ханекавы.
Вместо этого она широко открыла глаза от удивления.
Абсолютно белая…
Весёлый голос стих.
Я попытался начать заново.
– В любом случае, мы семья. Мы не можем враждовать друг с другом. Однако они в самом деле доставляют мне кучу неприятностей – хотя иногда происходит наоборот.
– В смысле, вы помогаете друг другу? Хорошо,
– Семью?
– Да, семью.
Ханекава шла с постоянной скоростью, словно всё следовало её плану. Я не отставал.
– Я говорила, что я – единственный ребёнок?
– Нет, вроде бы. Никогда об этом не слышал.
Хотя теперь это казалось вполне логичным. По Ханекаве можно было сказать, что у неё нет братьев и сестёр.
– Это потому, Арараги-кун… что у меня нет семьи.
Ханекава сказала это спокойным голосом.
Настолько спокойным, что я чуть не пропустил её слова мимо ушей.
Я собирался кивнуть.
У неё нет семьи? Что?
– Ханекава, даже если у тебя нет братьев и сестёр, ты преувеличиваешь. Не стоит говорить, что у тебя нет семьи. У тебя же есть мама, папа, дедушки и бабушки…
– Нет.
В этот раз уже не обычный голос.
Ханекава ответила решительно и упрямо.
Настойчиво.
– У меня нет ни отца, ни матери. Никого нет.
– ?…
Хоть мне и стыдно, я должен признать, что в тот момент не знал, что имела в виду Ханекава. Я не смог догадаться – хотя и понял бы, если бы немного напряг мозги.
Образ Ханекавы рушился на глазах.
И тем, что она говорила.
И тем, как она говорила.
– Ты, должно быть, дорожишь своей семьёй, Арараги-кун.
– Ханекава… стоп!
– Нет, не пойми меня неправильно! – Ханекава сказала типичнейшие для цундере слова, хотя в её случае, конечно, их стоило понять буквально. – У меня есть родственники. Ты прав, прости, это была гипербола. Хотя гипербола не была преувеличением. У меня есть мать и отец. Мы втроём живём под одной крышей.
– А, вот как? Ладно, но…
– Просто мы не семья.
Даже когда она это говорила, её шаг остался ровным.
– Мои отец и мать – не мои настоящие отец и мать, вот так.
– Серьёзно, что ли…
– Другими словами, они подделки, – до странности быстро сказала Ханекава.
Как будто она не нарочно это сделала, просто её тело не могло иначе.
– Ну ладно, – Ханекава продолжала идти. – Откуда бы начать… вернёмся, скажем, на семнадцать лет назад, в то время жила одна милая девушка.
– Девушка?
– Пожалуйста, представь семнадцатилетнюю девушку, такую же, как я.
– Ага…
Я кивнул, хотя и не очень хорошо понимал, а Ханекава продолжила историю.
– Однажды эта девушка
– За-забеременела?
– Да. Забеременела. Кстати, она не знала, кто был отцом. Похоже, у той девушки было много любовников. Тем ребёнком, которого она выносила, была я.
– Что…
Я запутался, запаниковал и, бросившись наперерез Ханекаве, остановил её.
– Секунду. Мы заговорили на совсем неожиданную тему, и я тебя не очень понимаю… Что? Ты?
– Я.
– …
Ханекава никак не изменилась.
В самом деле нормальная – обычная Ханекава Цубаса.
– Я – незаконнорожденный ребёнок. Поэтому. Да.
– Минутку – это странная история. Странно, что ты не знаешь, кто твой отец. Разве ты не говорила, что живёшь с отцом и матерью?
– А, прости. Этот отец – другой отец. Я говорю о том, что не знаю, кто мой биологический отец, отец по крови. Строго говоря, не то чтобы я не могла его найти. Просто лучше мне в это не лезть, – Ханекава, покачав головой, проворно обошла меня и пошла дальше.
Ей некуда было идти.
И, тем не менее, она шла вперёд.
– Кстати говоря, моя нынешняя мать тоже не моя мать. Женщина, родившая меня, вскоре совершила самоубийство.
– Самоубийство?
– Самоубийство. Повесилась. Один из самых распространённых способов самоубийства. Хотя она внесла новый штрих, повесившись прямо над колыбелью.
«Похожа была на куклу», – добавила Ханекава.
Как будто это было что-то обыденное.
Как будто она рассказывала сюжет давно увиденной драмы.
Она говорила о своём прошлом.
О воспоминаниях, о моменте, которого не должно было быть.
– Однако прямо перед самоубийством она вышла замуж. Из-за того, что у неё не было родни, и она растила ребёнка, её экономическое положение было печальным – ей нужны были деньги.
– Деньги…
– Даже свадьбу по расчёту в некоторых случаях нельзя ругать, хотя я не уверена, такой ли это был случай. Для мужчины это стало трагедией. Даже не столько трагедией, сколько жутким неудобством. В любом случае, ему пришлось удочерить ребёнка, об отце которого ничего не было известно. Тот человек был моим первым отцом.
– Первым?
– Даже тот человек – не мой нынешний отец
– …
Другой отец, хм.
Хотя другой, насколько… другим он был?
– Честно говоря, я не знаю, что толкнуло мать на самоубийство. Я слышала, что она сама по себе была психически неуравновешенной, очень чувствительной – похоже, она была слишком романтичной, чтобы жить в семье, созданной ради денег.
«Однако я всё ещё считаю жертвой своего первого отца», – Ханекава добавила своё личное мнение.
Холодный тон.