Некробудни. Смерть — не оправдание

Огинская Купава

— Иса…

— Все хорошо будет, правда, — уверенно пообещала я, заталкивая активную ловушку в рукав рубашки. — Я знаю, что делаю. Всего разочек поверьте в меня, ладно?

Когда на меня надевали наручники, подавляющие магию, я понимающе улыбалась стражникам, чем очень сильно их раздражала.

Глава 21. Камера

В камере я оказалась в наручниках и с запонкой, все еще обжигающей кожу активным заклинанием. Обыск стража провела просто отвратительно: окажись у меня нож в сапоге или россыпь амулетов на шее —

так с ними бы и осталась.

К сожалению, у меня была только опасная запонка.

Дождавшись, когда в коридоре затихнут шаги стражников, я перестала всматриваться в полумрак за решетками своей камеры и обернулась.

— И здесь мне предстоит провести трое суток, — сокрушенно вздохнула я.

Или умереть этой ночью… но об этом думать совсем не хотелось.

Небольшая, темная и холодная, моя камера… угнетала. На узкой койке, застеленной влажным бельем, имелась тонкая подушка и еще более тонкий матрас. В углу стоял проржавевший умывальник и такой же никудышный нужник.

Под потолком, пропуская слабый дневной свет, располагалось грубо вырезанное в стене окно. Решетка на нем хоть и была ржавой, но казалась прочной.

— И кто бы только додумался, — пробормотала я, брезгливо морщась, — самоубиться в таком месте.

Пальто у меня не отобрали, и это оказалось очень кстати. В камере было холодно, а роль одеяла здесь исполняла ветхая тряпка.

Забравшись на кровать и отвернувшись к стене, я вытащила из рукава запонку, сжала ее в кулаке, обжигая ладонь, и какое-то время просто лежала, прислушиваясь к неясным шорохам, долетавшим до меня со всех сторон.

Очень хотелось прямо сейчас испортить наручники и вновь вернуть свою магию, но я медлила. Нельзя было попасться так нелепо. Если сейчас ко мне вдруг решили бы нагрянуть не убийцы, а местные стражники, я могла оказаться в очень скверной ситуации.

Но как же хотелось освободиться…

Промучившись какое-то время, я с тяжелым вздохом вновь засунула запонку в рукав и перевернулась на спину. Лежать со скованными руками было очень неудобно.

Через какое-то время, когда я смогла найти удобную позу и задремала, дожидаясь, пока закончится рабочий день и я наконец избавлюсь от наручников, в коридоре послышались шаги.

Тяжелые, размеренные… принадлежащие, без сомнения, важному человеку.

Напротив моей камеры, заложив руки за спину, остановился немолодой мужчина в форме. Медленно поднявшись с койки, я подошла ближе, чтобы получше его разглядеть, и была приятно удивлена.

— Неужели сам командор решил меня поприветствовать?

Приколотый к вороту кителя значок со скрещенными мечами выдавал его высокий чин.

Пригладив темную бородку рукой, командор окинул меня холодным взглядом, опасной не посчитал и без всяких отступлений прямо спросил:

— Где Эльса?

Можно было бы предположить, что Брукс, обеспокоенный тем,

что его племянница пропала с крайне важным письмом, воспользовался какими-то своими связями и попросил ничего не подозревающего командора посодействовать в поисках.

Теория наивная и сомнительная.

Кто-то убивал в управлении стражи неугодных Бруксу, а значит, он приказал бы навестить меня именно убийцам. Тем, кто замешан во всем этом и знает о его делишках. Быть может, даже имеет неплохую долю…

Если бы я была злодейкой, я бы не рисковала и отправила надежного человека.

— Не знаю такой, — произнесла я, изображая непонимание. И, кажется, перестаралась.

Командор нахмурился.

— Девчонка, которую ты поймала, где она сейчас? — зашел он с другой стороны.

— А я кого-то поймала? — спросила нагло, даже не стараясь больше играть.

Он рванулся ко мне, протягивая руку сквозь прутья, я отшатнулась.

— Полегче, пожалуйста. Я же могу решить, что вы враждебно настроены, испугаться и учудить что-нибудь.

— Ты лишена магии, — мрачно напомнил командор.

— Это пока. Вот снимут с меня эти браслетики…

Хриплый тихий смех оборвал меня на полуслове. Я с недовольством исподлобья глядела на веселящегося командора.

— Надеешься отсюда выйти?

— Градоправитель…

— Мальчишка мне не указ. Он не может идти против закона.

— А вы, значит, можете?

— В Кеменске закон — это я.

На какое-то время я просто потеряла дар речи от невероятных размеров его раздутого эго, а когда вновь смогла говорить, спросила:

— То есть значит ли это, что смерть в Кеменске — я?

Командор не оценил моей попытки забраться на его пьедестал и вновь вернулся к вопросу, на который так и не получил ответа.

— Где девчонка?

Мы стояли друг напротив друга. Он был выше меня на полголовы и почти в два раза шире в плечах, и разделяла нас лишь дверь камеры. Не самый надежный барьер, но командора он удерживал.

Может быть, ему было лень возвращаться и искать ключи, а может, он просто не хотел марать о меня руки, но дальше угроз дело не пошло.

— Ты можешь рассказать мне все, что я хочу знать, и тогда умрешь быстро, — наконец предложил он.

— Предложение настолько щедрое, что я просто не могу его принять. Я лучше пыток подожду.

Командор ушел и вернуться не обещал, но ближе к полуночи, когда рабочий день давно закончился, в коридоре вновь раздались шаги.

Заслышав многообещающий шум, я быстро вытряхнула из рукава запонку, приложила ее к широкому обручу наручников, примеряясь. И, не сильно размахнувшись, ударила запонкой о сталь.

С негромким хлопком заклинание активировалось. Я обожгла пальцы и запястье, а руны, вырезанные на наручниках, вспыхнули и за несколько мгновений потеряли четкость и свою силу.