Некромантка

Лакман Дарья

Мужики пытались гнать коня, но все же приходилось осторожничать, ведь в темноте животное запросто могло повредить ноги о камни или неожиданную яму. Небольшой масляный фонарь едва спасал положение.

На въезде в город стража их остановила, проверяя ночных гостей. Мужики, не слезая с козел, тут же принялись объяснять, торопясь и перебивая друг друга. Один из трех стражников в облегченных доспехах осветил факелом телегу, выхватывая распростертое тело некромантки. Она находилась в полубреду, но руку с зажатым в ней значком некромантки поднять сумела.

— Отправьте в контору кого-нибудь за помощью, — пробормотала она, вцепляясь в бортик телеги. —

На болотах есть опасная нежить, упыри, — стражник с готовностью закивал и уже было шагнул к воротам, торопясь выполнить срочную работу, но девушка вцепилась ему в руку. — Мне срочно надо на Стрельничную улицу. Дом пятьдесят первый.

— Да вы ж едва держитесь! Вам в больницу надо! Какая Стрельничная?

— Мне надо! — чуть ли не зарычала она, пытаясь подтянуть его к себе. Ее горящие болью глаза впились ему в лицо, — Это очень срочно. Срочнее, чем нежить. Пожалуйста…

Стражник зажевал губы и в сомнениях уставился на второго стражника.

— Командир? — крепкий усатый мужчина подошел ближе к телеге и оглядел девушку.

— Вам лучше в больницу, госпожа некромант, а мы пошлем патрульных на указанный вами адрес.

— Нет! — Имельда рванулась в вверх, скривившись, но схватила командира за ворот, что торчал из-под легкого нагрудника, — Мне надо домой, — стиснув зубы прошипела она ему в лицо. Гурам, слышавший госпожу некромантку, обернулся к ней.

— Я могу отвезти, только не знаю куда…

— Я знаю, — недовольный таким раскладом усатый стражник все же кивнул и отцепил руку некромантки от себя. Запрыгнул в телегу, — Покажу. Ты, — он ткнул рукой в латной перчатке во второго деревенского мужика, — Слезай, отправишься в контору к некромантам с моим человеком, все объяснишь. Понял?

Мужик с готовностью закивал и спрыгнул с козел.

— Делт! — гаркнул третьему стражнику, который отворял ворота, — Ты за подмогой и сразу с патрульными за нами, захватите одного некроманта и бойца. Слышал адрес?

— Да, командир!

— Отлично. Трогай, — хлопнул Гурама по плечу, и тот хлестнул вожжами бока уставшего коня. Стражник опустился на колени рядом с некроманткой, снимая перчатки, — Как вас зовут?

— Имельда, — сглотнула вязкую слюну, — Пешет.

— Кто вас так, Имельда?

— Стрыга, — не моргнув глазом, соврала девушка, находясь в полуобморочном состоянии.

— Мужики же о упырях говорили?

— И они были.

— Угораздило же… Укусы то не упыриные, надеюсь?

Имельда только мотнула отрицательно головой. Мужчина достал откуда-то из карманов моток белой ткани, что заменял здешним бинты, на которые не всегда хватало городских средств. Точнее, всегда не хватало. Командир отцепил с пояса фляжку и протянул ее девушке, но та отвернулась. Из нее пахло спиртом. А она не планировала забыться в ближайшее время. Ей необходимо было оставаться в сознании.

Командир только хмыкнул, смачивая тряпку спиртом, после чего приложил ее к боку, что все еще кровоточил. В ночной мгле он и не заметил, что кровь уже приобрела не здоровый грязный оттенок. Имельда вскрикнула. Командир на скорую руку перемотал ей бочину и сменил грязную тряпку на ноге, промыв рану и там. Девушка шипела, стенала, рыдала, но держалась изо всех сил. Мужчина, покачиваясь, послушал ее тяжелое дыхание, покачал головой и, не поднимаясь, подался к мужикам.

— На лево, — направил Гурама. — Как долго ехали?

— Да кто ж знает, господин! Тьма кругом! Медленно двигались!

— Хотя бы примерно? Мне надо знать, как сколько она в таком состоянии.

—

Часа два точно, но мне кажется больше, — серьезно ответил Гурам.

— Там сверни на право.

Гурам ехал, послушно сворачивая туда, куда ему показывал стражник. Периодически по дороге встречались ночные фонари, которые зажигали с закатом, и тушили с рассветом специальные люди. На их улице, что была довольно широкой в сравнении с центральными, на которых, бывало, и двое не могли разойтись, таких фонарей было достаточно, чтобы создать уют, отогнать беспроглядный мрак и заставить маргинальных личностей обходить этот район другими, более темными улицами. Имельда лежала на дне телеги, глядя в ночное небо, усыпанное звездами. Сейчас их свет не казался ей приятным и романтичным, как до этого бывало раньше. Она любила смотреть на ночное небо, когда путешествовала по работе, но сегодня этот свет только раздражал. Ей казалось, что равнодушные звезды своим прекрасным перемигиванием только издеваются, мол, посмотри, как мы прекрасны и далеки; так же далеки, как и ты от своих родителей, когда им действительно понадобилась помощь.

А может Имельда просто начинала бредить…

— Эй, госпожа Пешет, мы на Стрельничной, куда дальше? — стражник коснулся ее плеча. Перед глазами промелькнули его последние воспоминания, а в душе разлилось напряжение и волнение, что испытывал сейчас мужчина. Он не знал, что происходит, но все же держал свой страх в узде. Имельде осталось возблагодарить его за эту профессиональную черту, ибо, если бы она сейчас начала перебарывать еще и его страх, то она точно бы не справилась.

— Дом шестнадцатый, — голос сел и она, облизав пересохшие губы, для верности еще раз повторила номер дома. Через несколько минут Гурам остановил свою уставшую лошадку требовательным «Тпрууу, стоять!». Хотя там можно было и не стараться сильно, бедное животное и сама бы остановилась, почуяв в атмосфере опасность. Лошадь нервно заржала, задергала ушами.

Имельда ее понимала. Ей и самой хотелось бы оказаться как можно дальше, когда она почувствовала ту чудовищную энергию, что витала вокруг ее собственного дома.

Девушка кое как, державшись за бортик, приподнялась, чтобы выглянуть из телеги и осмотреться. Дверь была распахнута, свет нигде не горел, но сквозь выбитые стекла можно было разглядеть странные цветные всполохи, которые то появлялись, то исчезали. Они плавали там, словно краска в воде. Имельда чувствовала жуткие искажения в самом пространстве, свежая энергия смерти расползалась вокруг дома, заставляя кожу покрываться мурашками. Этими эманациями, обычно, некроманта было не напугать, но, когда чувствуешь такое в своем собственном доме, понимаешь, что случилось непоправимое.

В телеге все замерли, боясь даже громко дышать. Имельда, стеная, попыталась подняться, но сил не хватило даже на то, чтобы выпрямиться и сесть. Стиснув зубы, она застонала и рухнула на дно телеги, покрытое соломой.

— Лежите! Вам нельзя сейчас двигаться, — стражник положил руку ей на лоб не то, чтобы оценить ее жар, не то, чтобы удержать на месте.

— Я должна… — пропихивала слова сквозь зубы, — …должна идти. Там мои родители…

— Я схожу туда сам, госпожа некромант, а вы останьтесь здесь, — твердо произнес стражник, имя которого всплыло в голове, когда он снова осторожно коснулся ее лба. Клавдий. Она не успела его окликнуть, как он выпрыгнул из телеги и, обнажив короткий меч, предназначенный для потасовок в их узких улочках, зашагал по тропке, сквозь кованную калитку, в дом.