Некуда
Шрифт:
– Я, право, не поняла.
– Я тоже, – отвечал доктор, пожав у ворот ее ручку.
На другой день Розанов с Калистратовой пришли к Лизе несколько позже и застали у нее целое общество.
Был Помада, Незабитовский, Бычков с Стешей и с сынишком, маркиз, Белоярцев и Красин.
Когда Розанов и Калистратова вошли, Лиза сидела на своем месте у окна, Бертольди насыпала папироски, а все остальные молча слушали Красина.
– Физиология все это объясняет, – говорил Красин при входе
– Факт, – подтвердила Бертольди.
Маркиз косился и вертел нижнюю губу. Белоярцев рассматривал сердечко розы, остальные молча смотрели на Красина.
– Вот Розанов тоже должен с этим согласиться, – сказала Бертольди, чтобы втянуть в спор Розанова.
– С чем это я должен согласиться? – спросил Розанов, пожимая руки гостей и кланяясь Красину.
– С законами физиологии.
– Ну-с.
– Естественно ли признавать законность одних требований организма и противодействовать другим?
– Нет, не естественно.
– И вредно?
– Конечно, и вредно. Противодействие природе не может совершаться в интересах той же природы.
– А что же ваши разглагольствования о любви?
– Какие разглагольствования? Мы с вами об этом столько перетолковали, что всего не припомнишь.
– О верности и ревности.
– Ну при чем же они тут?
– Как же, во имя верности вы должны жить сдержанно.
– Да.
– Ну, где же естественность?
– Право, не понимаю, о чем тут шла речь до моего прихода.
– О том, что никто не имеет права упрекать и осуждать женщину за то, что она живет, как ей хочется.
– Совершенно справедливо.
– Ну и только.
– Факт, – смеясь, подтвердил доктор.
– А вы же рассказывали о нравственных обязательствах?
– Да, так что ж такое?
– А эти ваши нравственные обязательства не согласны с правилами физиологии. Они противоречат требованиям природы; их нет у существ, живущих естественною жизнью.
– Фу ты пропасть! Слов-то, слов-то сколько! В чем дело? Вы хотите сказать, что, любя человека, вы не признаете себя обязанною хранить к нему верность?
– Если…
– Если ваша природа этого потребует? Отлично. Вы имеете полнейшее право сделать что вам угодно, точно так же как он имеет право перестать вас любить.
– За это? Перестать любить за пользование своим правом?!
– Да, хоть и за это.
– На каких же это разумных началах? – иронически спросил Красин.
– На началах взаимного доверия и уважения, – отвечал Розанов.
– Да за что же вы перестанете уважать? Разве вы перестанете
– Но я не стану ее уважать, если она, сидя здесь вот, например, вздумает здесь же непременно отправлять все свои функции, а животные ведь ничьим сообществом не стесняются.
Мужчины засмеялись.
– И мы стесняемся только из предрассудков, – ответил Красин.
– Ну, покорно благодарю за такую свободу. Если я поберегу немножко чужие чувства, еще не произойдет никакого зла.
– Вы ведь медик?
– Да, я учился медицине.
– И вы отрицаете право природы?
– Нет-с. Я его не отрицаю, а я только понимаю любовь к женщине, а не к животному.
– Что же, вы – платонист?
– Я медик.
– Вы, значит, держитесь материалистических воззрений?
– Я не люблю идеальной философии.
– И соглашаетесь с шутами, что…
– «Если изба без запора, то и свинья в ней бродит», как говорит пословица. Соглашаюсь, и всегда буду с этим соглашаться. Я не стану осуждать женщину за то, что она дает широкий простор своим животным наклонностям. Какое мне дело? Это ее право над собою. Но не стану и любить эту женщину, потому что любить животное нельзя так, как любят человека.
– А вы медик?
– Я медик и все-таки позволю вам напомнить, что известная разнузданность в требованиях человеческого организма является вследствие разнузданности воли и фантазии. И наконец, скажу вам не как медик, а как человек, видевший и наблюдавший женщин: женщина с цельной натурой не полюбит человека только чувственно.
– У вас какая-то идеальная любовь. Мы допускаем, что женщина может жить гражданскою любовью к обществу и на все остальное смотреть разумно… так… Функция.
– И это называется разумно?
– Функция, – отвечал, пожав презрительно плечами, Красин.
Розанов глядел на него молча.
– Вы следите за тем, что вырабатывает мысль передовые людей? – спросил наставительно Красин.
– Стараюсь.
– Вы читаете этот журнал? – опять вопросил в том же тоне Красин, поднимая вверх лежавшую на столе книгу.
– Нет, этого я не читаю.
– Почему же-с, смею спросить?
– Да потому, что я всегда месяца за четыре вперед в оригиналах читаю все, о чем здесь пишут, и переводных извращений терпеть не могу.
– Напрасно. Если бы вы вникли, так увидели бы, что здесь есть особая мысль.
– Да я это и не читая вижу, – отвечал Розанов и, закурив сигару, вышел походить по садику.
– Каков, батюшка, разговор при девушках? – спрашивал его, колтыхая по дорожке, косолапый маркиз.