Немцы Армавира
Шрифт:
Статус школы 10 остаётся не вполне ясным, скорее всего, он уже тогда был общим, то есть школу нельзя было назвать "немецкой". Для этого преподавание должно было вестись по всем предметам на родном для немцев языке. А в том случае, когда городская дума решала вопрос о введение преподавания немецкого языка, предположить это было бы не логичным.
Однако у нас есть один источник (к сожалению, только устный) о том, что в Армавире была школа, расположенная возле железной дороги, и преподавание там велось на немецком языке.
Иоганн Безе, уроженец Армавира, 1923 года рождения в воспоминаниях, записанных его сыном, говорит о школе буквально следующее: "1931 г. Иду с родителями за "железку", так мы называли железную дорогу. Первый день в немецкой школе... Все уроки, кроме русского
Так, в одной из актовых записей армавирского ЗАГСа значится, что 27 апреля 1938 г. умерла Людмила Вульферт 10 мес. от роду. Её отец - Теодор Вульферт отмечен в метрической книге как педагог. Местом его работы указана "НСШ 2 немецкая".
Кроме Теодора Вульферта (в 1938 г.) учителем неполной средней школы 2 работала Гильда Францевна Фрезе (в замужестве Камерлох), она упоминается в 1939 г. Гильда Фрезе вышла замуж за Пауля Эмильевича Камерлоха, который также был учителем, и работал в школе 21. Любопытно, что Павел Эмильевич имел брата Виктора, который также как и его супруга был учителем школы 2 (упоминание относится к 1937 г.).
То есть, в конце 1930-х гг. в армавирской неполной школе 2, которая однажды в источнике названа "немецкой", работали как минимум, трое учителей немцев.
Казалось бы, мы можем праздновать исследовательский успех. Но, увы. Проблема в том, что документы отдела народного образования г. Армавира в более или менее полном и целостном виде сохранились только начиная с 1943 г. До этого времени, сведения об образовании в Армавире можно почерпнуть из фондов Лабинского, а позже Армавирского окружного исполнительного комитета. Эти сведения имеют разрозненный и фрагментарный характер. Поэтому мы не можем сказать точно, где находилась школа 2, была ли она немецкой, и о ней ли рассказывал Иоганн Безе. Понятно, что номера школ в течение 1930-х гг. могли быть изменены. Например, точно известно, что современная школа 10 в то время была школой 6. Нельзя исключать и того, что школа под 10 начала 1920-х гг. стала школой 2 в конце 1930-х гг.
Но...
В воспоминаниях Иоганна Безе есть одна фраза, которая не вписывается в гипотезу о том, что бывшее здание лютеранского молитвенного дома было именно тем местом, где он учился, и той школой, которую он называл "немецкой". Он говорит о том, что в 1931 г. он пошёл в школу ЗА "железку", то есть за железную дорогу. В то же время нам точно известно, что семья Безе жила в самом начале ул. Пролетарской (совр. Коммунистической), и для того, чтобы пойти в школу, располагавшуюся в здании бывшего молитвенного дома лютеран, им не нужно было переходить железную дорогу. Единственным более или менее подходящим местом, о котором мог говорить И. Безе, было здание школы, которая находилась по ул. Энгельса, почти напротив современного родильного дома. На её месте уже в 1990-е годы было воздвигнуто здание одного из армавирских банков. Правда, главное здание той школы прежде было католическим храмом, а нам хорошо известно, что немцев-католиков в Армавире было очень мало, в отличие, например, от поляков. Впрочем, в 1930-е гг. это обстоятельство вряд ли кто воспринимал всерьёз.
И. Безе упоминает имя только одного учителя школы, в которой он учился, - Боос. В метрических книгах дореволюционной поры человека с такой фамилией нет. Мы попытались разыскать его в списках подворной переписи армавирцев 1928-1929 гг. Не обнаружилось Бооса и там. Не встретился этот человек нам и в материалах архива ЗАГС. Впрочем, возможно у него не было повода обращаться
Добавляет сомнений в том, что наш респондент говорил о школе, располагавшейся в здании бывшего молитвенного дома лютеран и то обстоятельство, что в 1931 г. она едва ли являлась общеобразовательной. Известно, что ГОРОНО в 1934 г. ходатайствовало перед горсоветом о возвращении здания, расположенного по ул. Ленина, 2, которое ранее было закреплено за школой 5. 26 ноября 1934 г. директор этой школы Татаринов выступил перед президиумом горсовета Армавира по этому поводу. Из справки по этому вопросу следует, что ранее (точно не известно в течение какого периода) это здание было отдано под школу комбайнёров. На текущий обсуждению момент здание ими было уже освобождено и с 26 ноября 1934 г. возвращено школе 5.
Таким образом, говорить о том, что в Армавире в 1920-1930-е гг. существовала немецкая школа, мы можем только предположительно, опираясь на один устный источник и косвенные сведения. В архивных материалах Армавирского окрисполкома мы не встретили ни одного документа, где какая-либо армавирская школа прямо была бы названа "немецкой", в отличие, например, от армянской.
Возможно в межвоенный период, школу продолжали по привычке называть "немецкой", но не потому, что она была такой по содержанию и языку обучения, а потому, что большинство тех, кто там учился, были немцами. И это не единичный случай именно такого способа армавирских обывателей идентифицировать школы. Например, современная МОУ СОШ 9 довольно долго в обиходе называлась "армянской", хотя по-существу таковой не была. Это вполне обычная школа, со стандартным учебным планом, в которой обучалось и обучается довольно много армян. Это объясняется тем, что близлежащие кварталы (и их довольно много) исторически заселялись, и до сих пор во множестве населены, представителями этой этнокультурной группы. Им просто удобнее было отдавать своих детей на обучение именно в 9-ю школу.
Такая же точно ситуация, очевидно, сложилась и вокруг школы 10 (не путать с современной школой под таким же номером). Она располагалась возле железной дороги, как раз между северным и южным "немецкими" районами. Это нам известно из материалов архива КТИ и составленных на их основе карт, а также почти прямо звучит в самой выписке из протокола заседания армавирской городской Думы от 12 января 1920 г.
В 1920-е гг. молодое советское государство уделяло довольно большое внимание развитию "национальных" культур и языков, чего нельзя сказать о 1930-х гг. Причины смены настроения правящей элиты в отношении этих вопросов не входят в наши задачи. Вместе с тем, следует сказать, что свёртывание этнокультурных вариантов развития пролетарской культуры коснулись не только немцев, но носили в те годы в СССР повсеместный характер. То, как это происходило в 1930-е гг., на примере народов Северного Кавказа, мы подробно писали в некоторых других своих работах. Поэтому немцы не были здесь исключением, и информация о том, что в 1937 г. (возможно, одним или двумя годами позднее) немецкая школа, дотоле действовавшая в Армавире, была закрыта, выглядит вполне правдоподобной.
В 1920-е гг. основную группу неграмотных среди немцев повсеместно составляли подростки, которые и стали основными слушателями ликбезов. В этом ситуация мало изменилась в сравнении с концом XIX в.
Система начального школьного образования в немецких населенных пунктах Армавирского округа была быстро восстановлена. В каждой немецкой колонии существовала школа, при ней имелись участок земли до 25 десятин и фруктовый сад. Средства на открытие школ и содержание учителей получали от дополнительного "самообложения" родителей обучаемых и всего общества. Складывание системы средней школы было замедлено и затруднено по многим причинам: недостаток средств у государства и населения, искусственно созданный дефицит немецких учителей с соответствующим образованием, отсутствие учебной литературы.