Немцы Армавира
Шрифт:
Так, в актовых записях нам однажды встретилось искажение известной в Армавире немецкой фамилии "Принц" на "Принцевы". Однако в дальнейшем эта ошибка не повторялась.
Особенностью межвоенного делопроизводства отдела ЗАГС в Армавире было то, что немецкие фамилии записывались в единственном числе, в отличие от русских. И по этой причине, довольно странно выглядит запись известной немецкой фамилии Паульзен (Paulsen) (См. генеалогический справочник), как "Паульзины". Повторим, что немецкие фамилии во множественном числе в актовых книгах ЗАГС не записывали в отличие от русских, скажем, "Семёновы", "Ивановы" или т.п.
Таким образом, суть не в том, что в условиях без- и межвластия, то есть, извините за банальность, в годы лихолетья гражданской войны и первых лет советской
Возвращаясь к вопросу, который мы поставили вначале этой главы, отметим, что в досоветский период немцы Армавира обладали необходимым набором факторов и символов идентификации своей этнокультурной уникальности в преобладающем иноэтничном окружении. Будучи неоднородными по своему составу, немцы не придавали решающего значения фактору землячества на прежнем месте жительства.
Нам не удалось обнаружить фактов розни между лютеранами и реформатами.
Важным фактором культурного единства немцев в дореволюционный период был молитвенный дом и церковно-приходская школа при нём. Почти наверняка можно говорить о том, что она продолжала действовать и в советское время, приобщая детей к немецкой культуре и письменному языку в течение б'oльшей части межвоенного периода.
В 1920-1930-е гг. корпоративность немецкой общины Армавира была изрядно поколеблена. Это проявилось в многократном увеличении смешанных браков, в закрытии молитвенного дома, а потом и немецкой школы. Рост смешанных браков в 1920-1930-е гг. в сравнении с досоветским периодом происходил в геометрической прогрессии. В ряду прочего это свидетельствует о темпах распространения русского языка среди немцев Армавира. Здесь же уместно говорить и о межпоколенной разнице у немцев в степени овладения средствами межкультурной коммуникации, важнейшим из которых был русский язык. В это время в лингвокультуре немцев Армавира явственно проявляется рост значения влияния русского языка.
В 1920-1930-е гг. изменяются предпочтения немцев в отношении имён, которые давались новорожденным, в пользу интернациональных, а также широко распространённых в русскоязычной среде, учащаются случаи принятия русских фамилий и искажений немецких фамилий на русский манер.
Источники дореволюционного периода свидетельствуют о наличии у немцев Армавира достаточно прочных внутренних этнокультурных и социальных связей, которые в советские годы были изрядно поколеблены. Применительно к 1920-1930-м гг. нельзя говорить о разрушении немецкой общины и культурной ассимиляции немцев города. Однако такая возможность представлялась весьма вероятной в том случае, если бы выявленные нами социокультурные тенденции не были бы прерваны депортацией.
ГЛАВА 6. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ
6.1. Дома. Соседи. Быт.
Расселение немцев к западу от улиц Сенной и Александровской (совр. Ефремова) было неравномерным. К 1915 г. севернее железной дороги мы находим всего 16 домовладельцев, имевших немецкие фамилии. К югу от железной дороги, в том районе, который осваивался и заселялся примерно в одно время с процессом формирования немецкой общины Армавира, по сведениям на 1915 г. проживало более 40 домовладельцев из числа немецких жителей города.
В списках избирателей городской Думы в 1915 г. в целом по Армавиру мы нашли упоминание о 82 немецких семьях, имевших на тот период собственные дома (Приложение 8). Вывод о том, что перед нами список домовладельцев, а не лиц, по каким-либо иным признакам имевших право голоса, мы делаем на основании действовавшего на тот момент Городового положения 1892
Чаще всего в этом списке упоминается лишь одно имя на каждый адрес. Однако по косвенным сведениям, добытым нами из материалов метрических книг, и сведённым в генеалогический справочник, ясно, что чаще всего члены семей домовладельцев в списке избирателей не упомянуты. Это произошло, очевидно, потому, что правом голоса обладал именно владелец недвижимого имущества, который чаще всего выступал в качестве главы семейства. Члены его семьи (в том числе и взрослые мужчины), не относившиеся к числу собственников имения, избирателями быть не могли.
Таким образом, если говорить о материальном благополучии немцев в Армавире, и мерилом его считать наличие собственного дома, перед нами встаёт один важный вопрос: насколько же состоятельными были немцы-горожане в 1915 г.? При этом надо вспомнить, что многие из них проживали здесь уже несколько десятилетий, успели жениться, родить детей, а иные даже дождаться внуков-армавирцев. То есть, 1915 г. можно считать уже достаточно отдалённой датой с момента прибытия изрядного числа немецких семей в Армавир, для того, чтобы задаться вопросом о том, а чего же они достигли здесь в материальном плане, чего они добились в результате своего переезда?
82 домовладения на весь город - это много или мало? Ответить на этот вопрос можно двояко.
Так, в уже упоминавшемся списке жителей Армавира, имевших право голоса при выборе думских гласных в 1915 г. всего значится 3 083 домовладельца. То есть, немцы в их числе составляют скромные 2,76%.
В некотором смысле, Армавир, несмотря на то, что с момента его аульского прошлого уже минуло несколько десятилетий, оставался городом черкесо-гаев. В начале ХХ в. они уже существенно уступали в численности пришлому населению, главным образом велико- и малороссийскому, однако их политический вес и имущественное положение в городе оставались очень весомыми. Что значат 82 немецких дома в целом по всему городу в сравнении с более чем 420 усадьбами, принадлежавшими представителям 15 наиболее крупных черкесо-гайских родов? Одни только Каспаровы владели в Армавире в 1915 г. 62 домами. Домовладений одних лишь только Каспаровых в списке 1915 г. указано 62. Имений Бароновых перечислено 37, Джагуповых - 36, Чентемировых - 34, Айвазовых - 32, Алавердовых - 31, Бедросовых - 29, Муратовых - 27, Аслановых - 24, Давыдовых - 22, Кусиковых - 22, Каплановых - 17, Гирагосовых - 17, Аладжевых - 16, Богарсуковых - 15.
Как сказано выше, нами приведены сведения лишь по наиболее крупным родам черкесо-гаев. Мы не учитывали данные по тем фамилиям, где число домов было меньше 15.
Численность коренного населения Армавира, к которому в официальных документах начала ХХ в. относились черкесо-гаи, в 1911 г. составляла 5 200 чел. Учитывая медленный прирост этой категории жителей, можно предположить, что к 1915 г. она мало изменилась, увеличившись едва ли намного более чем на 100-120 чел.
К 1915 г. число немцев в Армавире составляло 2 866 чел. То есть, уступая в численности коренным жителям примерно вдвое, в имущественном положении немцы проигрывали им многократно. И тут самое время задаться вопросом: где же проживали эти 2 866 немцев? Даже если предположить, что в каждом из 82 домовладений Армавира, которые им принадлежали, проживало в среднем 6 человек, то общая численность немецкого населения города, обеспеченного собственной крышей над головой, едва превысит 500 чел. Остальные более чем 2 300 чел., то есть подавляющее большинство немцев, личного жилья не имели. С большой долей уверенности можно говорить о том, что они снимали жильё, проживали в бараках (например, на кирпичных заводах) или других относительно приспособленных для жизни помещениях. Например, в районе кирпичных заводов в начале ХХ в. нередким явлением были землянки. Мы не утверждаем, что в них жили немцы, но это представляется возможным. Даже после революции жильё в Кирпичном посёлке часто не имело определённого адреса.