Немцы и калмыки 1942-1945
Шрифт:
16-я МПД первоначально вообще отказалась от реквизиции скота в Калмыкии, а когда это оказалось нереальным перед лицом снабженческих трудностей, ограничилось ежемесячным изыманием 800 голов скота и 800 овец исключительно из ещё неподелённых совхозных стад.
Для обеспечения частей мясом были проведены переговоры с Экономической Инспекцией «Кавказ», поскольку как подчеркнул командир дивизии генерал граф фон Шверин на совещании с руководителем экономического отдела армии 28 декабря 1942 года, личный скот калмыков может быть использован только в самом крайнем случае.
Естественно, что вызванное войной уменьшение
(О «чрезвычайно сильно выраженной у калмыков любви к их стадам» говорит и полковник Ничке, начальник экономического отдела армии в докладе группе армий «Дон» от 22.10.1942 года.)
Тем не менее, военные акты свидетельствуют, что население с пониманием относилось к этим трудностям, которые так или иначе были связанны с войной.
Даже органы Экономического управления «Ростов», откуда исходили многие неприятные меры, говорили об «очень хорошем» опыте сотрудничества с калмыками.
В противном случае это могло привести лишь к беспорядкам, и даже к мятежам и нападениям, как это иногда имело место в украинских и казачьих регионах. Естественно, что и в немецких частях, сражавшихся за пределами Калмыкии, невозможно было не обнаружить признаки ослабления военной дисциплины.
Так, командир экономического отдела 4-й танковой армии подал официальную жалобу о бессмысленной, грубой и преступной, разрушительной злости некоторых частей, которая имеет место, если солдаты чего-нибудь домогаются, а остальное разрушают и уничтожают. Не только общественные склады и производства были порой бессмысленно разрушены или повреждены, солдаты пытались даже, угрожая расправой, попасть в дома местного населения.
(Из протокола бесед переводчиков фон Рача и Кишке с населением в с. Маринской и с. Барабанщиково.)
«О грабежах разного вида, уничтожении ценных запасов…» докладывал и шеф тыловых частей 4-й танковой армии генерал-лейтенант фон Фабер дю Фор 8-го августа 1942 года.
Нетрудно было догадаться, что подобные действия в степных районах Калмыкии могли вызвать враждебность со стороны до сих пор более чем дружеского населения.
В связи с этим немецкие власти предприняли в августе жёсткие меры по укреплению воинской дисциплины в частях. И это произошло, конечно, не только с целью заполучить в свои руки экономические ценности Калмыкии, но и с ясной целью привлечь на свою сторону население политически.
По настоянию шефа экономического отдела армии, охарактеризовавшего поведение частей как «преступный саботаж», командующий 4-й танковой армии напомнил 19 августа 1942 года всем командирам о категорическом запрете грабежей.
Командир 52-го армейского корпуса генерал Отт призвал в раздражённом приказе от 20 августа 1942 года к категорическому запрету неразрешённых реквизиций и подобных действий, «которые равносильны грабежам».
«Мне стало известно», — говорится в приказе, — «что местные жители принуждаются к насильственному раскрытию сундуков, у них отбираются деньги, одежда, платки… иногда под угрозой насилия. Подобные факты должны быть категорически запрещены, а виновные должны отвечать по законам военного времени.»
К каким мерам можно было прибегать в данных случаях, говорится, например, в приказе генерала Рокса, командующего тылом сражающейся на Кавказе группы
5 сентября 1942 года он ещё раз напомнил всем солдатам его частей о самом точном исполнении известного солдатам «Указания о поведении по отношению к кавказским народам» и предупредил о недопустимости грабежей.
Любое нарушение должно быть немедленно рассмотрено в служебном порядке. Ответственность возлагалась на командиров частей, которые должны были самым строжайшим образом препятствовать малейшему отступлению от указанных правил. «Кто нарушает правила поведения по отношению к дружеским нам кавказским народам, основанным на нашей воинской чести, должен рассматриваться как саботажник наших военных целей» и быть осуждён военным трибуналом, офицеры в таком случае должны привлекаться к личной ответственности и отстраняться от должности.
Постоянное напоминание об этом в частях и во всех вновь прибывающих соединениях являлось прямой задачей командиров.
Без сомнения, такие строгие приказы командования достаточно сильно дисциплинировали части в Калмыкии, хотя в связи с ухудшением военной ситуации к концу года нередко появляются сообщения о снижении дисциплины.
Какие меры принимались к нарушителям, свидетельствует эпизод, который вызвал огромное возмущение среди калмыков в сентябре.
Отряд русских полицейских из Пролетарской получил задание местной администрации найти в Калмыкии бесхозные стада скота и перегнать их в Пролетарскую.
Как и следовало ожидать, при проведении этой акции русские полицейские ввязались в бой с местным калмыцким населением, к которому на помощь пришли немецкие солдаты.
Русские полицейские были арестованы и приговорены к расстрелу трибуналом 16-й мотопехотной дивизии в Элисте в связи с имевшим место вооружённым грабежом и убийством четырёх калмыков.
Хотя шеф экономического отдела армии и возражал против приговора, командир дивизии настоял на исполнении приговора как из юридических, так и военно-политических соображений.
Главной причиной он назвал выполнение своих обязательств по сотрудничеству с калмыками, доверие которых в противном случае было бы серьёзно подорвано.
Против главы администрации в Пролетарской было возбуждено дисциплинарное дело.
Как в данном случае, немцы решительно выступали против случаев грабежа и насилия, что с благодарностью воспринималось населением Калмыкии, как об этом говорят документы.
Даже новый секретарь обкома ВКП(б) Касаткин, который в январе 1943 года представил подробный отчёт о восстановлении Советской власти в освобождённых районах, вынужден был признать, что когда дело касалось грабежей, немецкое командование всегда стояло на стороне местного населения.
Против кого в первую очередь направлялись жалобы, так это против частей королевской румынской армии (6-й и 7-й корпус), которые были задействованы в северной части Калмыкии в районе Сарпа — Кетченеры — Малые Дербеты и страдали от плохого снабжения.
Жалобы на румынские части с других участков фронта свидетельствует о том, что речь шла не об отдельных случаях.
«Замена наших частей румынскими воспринималась с сожалением и страхом, поскольку те пользовались среди населения очень дурной славой…»