Немезида
Шрифт:
Бурый сообщил, что этой ночью убит цыганский барон Раду. Цитрамон и сам бы сообщил мне, но его вроде как арестовали. На мой ехидный вопрос, не схвачено ли у смотрящего все что надо в правоохранительных органах, Бурый ответил, что его не менты загребли, а кореша. Скоро назначен сходняк, а Цитрамоном как смотрящим недовольны и закрыли на чем-то вроде домашнего ареста, только не дома, а в специальном особняке. И нет, доставать его оттуда пока не надо, ногти ему никто не вырывает, и лучше бы все по понятиям разрулить. По крайней мере попытаться. Но Цитрамон хотел бы, чтобы
Картина сложилась. У цыган свершилась маленькая местная революция. Янко решил подсыпать мне стекла в кашу и сжег мою дачу. А ведь я предупреждал барона, что его племянничек мутит с новым проверяющим от криминала. Не послушал старый дурак! Вот и доигрался!
Пепелище как пепелище, я видел их слишком много в этом мире. Да и в прошлой жизни они попадались мне чаще, чем хотелось бы. К счастью, мы не успели найти каких-нибудь жильцов, так что никто не пострадал, а дом отстроим.
Честно говоря, я был немного разочарован тем, что вся эта история пробудила во мне так мало эмоций. Решив подлить масла в огонь, я все же заглянул на огонек в цыганский замок. Мои визиты уже обросли определенной традицией, поэтому я постучался так, чтобы не только ворота, но и весь забор, а может быть и безвкусный гигантский особняк за ним хорошенько тряхануло. Ну ладно, замок устоял. Но отсидеться, делая вид, будто бы они не услышали стука, не выйдет.
Я думал, что племянничек не решится взглянуть мне в глаза, спрячется, дрожа, в уютный подвал, но Янко лично открыл калитку.
— Тебе здесь не рады, мертвец, — пробурчал он, рассматривая свои ботинки. Весьма, кстати, грязные.
— Я и не собирался, — ответил я фирменной улыбкой, — я хочу попрощаться с бароном. Солидный был мужчина, основательный, — я критически осмотрел Янко. — Теперь таких не делает. Если не хочешь, можешь меня не провожать, я уже был в вашем морге, найду дорогу.
Из-за спины племянничка вынырнула смуглая девушка. Я вспомнил ее, в прошлый мой визит она также встречала меня, вся заплаканная от беспокойства по Янко. Щенок явно забыл, что обязан мне жизнью, да и черт с ним.
— Пойдемте со мной, пожалуйста! — она поманила меня рукой. — спасибо, что вспомнили про нашего дадо! Ему было бы приятно.
Янко заскрипел зубами, но девушка сверкнула карими глазами в ответ и направилась к дому, оглядываясь, чтобы убедиться. что я иду за ней.
Я не ошибся, Раду лежал на столе в той же комнате, что и тела его бойцов в мой прошлый визит. Какие-то старухи сидели вдоль стены, на меня они особого внимания не обратили. Он был укрыт черным покрывалом с черной же вышивкой.
— Я не хотела, чтобы так все вышло, — прошептала девушка.
Она отдернула покрывало, обнажив его голову, погладила рукой его щеку, но ту же отдернула, будто сделал что-то недостойное. А потом поглядела на меня со страхом.
— Никто не хотел! Не убивайте нас, пожалуйста!
Я ничего не ответил. Устраивать геноцид в одном отдельно взятом таборе я и так не собирался.
Вскоре я уже приехал обратно в Кречетовку.
— Ну что там, — спросила баба Степа, сильно переживая.
— Не беда, отстроимся! — я обнял старушку. — Оглянуться не успеете, возведем дом лучше прежнего.
Светало. В доме никто не спал. Я позвал Ольгу и вскоре с ее помощью начал смотреть записи из дома Якутского Бобра. За время нашей экспедиции их накопилось много, но большую часть я безжалостно промотал. Где-то через сутки к нему опять заявился Янко и тут-то я заинтересовался. Я долго изучал ролик, пытаясь понять, что они говорят, жалея, что нет оборудования, которое считывает звук по вибрации стекла. У меня такое было в прошлой жизни.
Неожиданно на помощь пришел Владимир. У него в загашниках нашлась чудесная машинка, естественно из осколка, которая читала по губам из самых неудачных ракурсов. Результат обрабатывала нейросеть, но куда более продвинутая, чем располагаем мы в первой четверти двадцать первого века.
Через какой-то час я уже знал подробности обсуждаемой сделки и еще пару интересных фактов. Также Владимир объяснил мне, что файлы в облако добавляются, а значит, съемка все еще ведется. Это хорошо, надо хозяйке еще денег закинуть, чтобы не переживала и не ломилась в избу.
Как мне рассказал Владимир, Сашка находится на попечении Ирины, проходя своеобразную реабилитацию после промывки мозгов от нашего горе-террориста-гипнотизера. Я позвонил ему и спросил номер телефона нашего продажного друга капитана Грызлеева. Да-да, того самого мента-медведя, что передавал мне весточку от Красного Гостя.
— Михаил, — начал я вежливо, когда тот отозвался, — Андрей Васнецов беспокоит. Помнишь меня?
— Тебя забудешь! — хохотнул Гризлеев. — Слышал, та самая встреча не состоялась?
— Да, не вышло у нас дружески поболтать. Но я бы не отказался выпить по рюмке чая с тобой лично. Как говорят в определенных кругах «есть тема».
— Ты — опасный малый, Васнецов. Гарантируешь безопасность?
— Обещаю, что не нападу первым. Да пугайся, капитан. Я знаю, кто ты, где работаешь, хотел бы до тебя дотянуться, сделал бы давно. Ну так как, хлопнем по рюмашке? Место любое, но желательно, чтобы мы не мозолили глаза народу, нам обоим это ни к чему.
— Запоминай адрес, Васнецов. Через три часа приезжай один. Я тоже толпу звать не буду. Кабак хороший, не отравят.
Глава 18
Капитан Грызлеев мог бы выбрать заведение и поскромнее. Интерьер в стиле «молодой ампир» подошел бы гостиной цыганского замка, который конкурировал с Версалем как Эллочка Людоедка с миллионершей. Зато здесь имелись маленькие закрытые кабинеты, в один из которых меня проводил метрдотель.
Гризлеев уже выставил графин водки и подобающую закуску. Увидев меня, он радостно осклабился, приглашающе указав на диванчик напротив себя.
— Нравится местечко? — поинтересовался он.