Немезида
Шрифт:
Я, кстати, не чувствую ни одного инвейдея. Неужели они совсем меня не боятся? Или у них нет и не может быть связей такого уровня?
Провокации должны были произойти этими ночью и утром. К полудню все так или иначе завершится, дав корешам материалы для обвинения Цитрамона. Я набрал Михельсона.
— Все в порядке, — сообщил он, — Ночью три банды выловили. Сейчас только закончили крутить отморозков, что собирались разгромить рынок. Наводки у тебя точные, завидую! Без них много неприятного сегодня произошло бы в городе.
— И славно, — выдохнул я с облегчением. — Перезвоню позже, Артем Давыдович!
Вскоре авторитету, что заказал все это безобразие, посыпались доклады о провале всех провокаций. И кстати за ними стоял не Германец, а другой авторитет по кличке Лимонка. Тощий как гвоздь, жилистый, с глазами навыкате, бандит несколько раз заходил в гости к Бобру, они затеяли всю эту дурь, не согласовывая с Германцем или другими представителями верхушки криминального сообщества. По их плану после отстранения Цитрамона Бобер обоснуется в Гречине, а Лимонка подожмет под себя Нарышкин.
Встреча началась ровно в час дня. Первые минуты участники здоровались и говорили ни о чем, душевной их беседу назвать язык не поворачивался, по большей части авторитеты ворчливо припоминали друг другу мелкие былые обиды. Наконец Германец, занявший место во главе стола, стукнул по нему кулаком.
— Хватит пустого базара. Бобер, веди Цитрамона. Остальные — цыц, голова взрывается от вашей трескотни.
Для меня эти слова послужили сигналом. Я надел шлем и попросил по радио Наталью выбить камеры, что висели над воротами на фасаде дома. Для штурма я решил не брать чужой облик, черные комбинезон и шлем создавали вполне впечатляющую картинку.
Двоих у ворот сняла Наталья из Схимника. Я же вооружился пятым Миротворцем с глушителем. Машинка тихая и вблизи незаменимая. Двадцать человек во дворе. Я скомандовал времени «стоп» и нанес пять меток. Чуть ожив, выпустил пять пуль, снова стоп, и так четыре раза. Точнее, четвертый раз не понадобился, Наталья помогала мне как могла. В итоге двор я зачистил за семнадцать секунд и, сменив автомат на любимого Библиотекаря, я вошел в дом. Пять секунд — пять трупов в коридоре, а я уже стою возле двери в столовую, где засели оставшиеся охранники.
Приятно, что ни одного звука не издали покойнички. Воротилы криминального мира уверены, что все идет по плану, о чем мне сообщил Владимир, контролирующий ситуацию. Стрелять в маленьком помещении смысла не было, я достал шамшир, вежливо и тихо открыл дверь. Зачем они вообще ее прикрыли? Их же могут дернуть в любой момент. Немая пауза и на пол полетели отрубленные головы.
Ну что ж, я сам до конца не верил успех, но мне удалось зачистить особняк за одну минуту и без единого звука. Пришло время для моего любимого комика Луи де Фюнеса поздороваться с верхушкой Российского дна.
Я открыл дверь и вошел, а двенадцать отпетых негодяев, сидящих за овальным столом, вытаращились на меня в изумлении. Оказавшийся тринадцатым Цитрамон закатил глаза.
— Вечер в хату, сидельцы! — поприветствовал я собравшихся. Не совсем по канону, но я не смог удержаться.
— Чифирь в радость, мил человек, — ответил Германец, лучше всех держащий себя в руках. — И кто же ты, родной, зачем к нам забрел?
— Вопросик у меня имеется почти ко всем присутствующим. Что вы делаете в моем городе, с какой целью собрались, почему у меня разрешения не спросили?
Глава 31
—
— Его зовут Алексей Петров, — раздраженно ответил Треплов. — Я вам рассказывал.
— Круто, что ты зашел. У нас тоже к тебе вопросики будут. И к твоему дружку Цитрамону, — хитро усмехнулся Германец.
— Вас одно интересовать должно: выйдете ли вы отсюда живыми или сгорите с этим безвкусным доминой. И пока шансы ваши невелики. Я очень зол.
— И чем же мы тебя разгневали, Лешенька? — вкрадчиво спросил Германец.
— Да никакой он не Петров, — фыркнул Лимонка. — из благородных он, Васнецов. Рожи он менять умеет. Покажи свою, настоящую, твое благородие, не стесняйся. Или думал, мы про тебя не разузнаем?
— Лицо я свое показываю только друзьям. Вы этой чести не заслужили. И кстати, у тебя забавное погоняло. Я думал, тебя в честь гранаты кличут, а ты реально на лицо желтый. Что случилось, Лимонка, болел в детстве?
— А если и болел? — насупился бандит. — Че с того?
— Спрашиваешь, чем вы меня разгневали? — переключил я внимание на Германца. — Так я расскажу. Вы как Цитрамона отстранили от дел, бардак начался в губернии. Этот, — я невежливо ткнул пальцем в сторону Бобра, — цыган хотел кинуть. Бойню устроили. Мента грохнули. Он конечно и сам зарвался, да только не повод это легавых трогать. Желторожий, — я посмотрел на Лимонку, — и вовсе распоясался. Они с Бобром теракт планировал на рынке. Мелюзгу на город натравили, людей на улицах хватать велел. Аристократов, между прочим. Вас давно в САБовские подвалы не таскали?
— Что за дела, — нахмурился Германец. — Прав он насчет САБ, мы им не подставляемся.
— Да брешет пидор, голубая кровь! — заорал Лимонка. — Ты, сука, страх потерял? Думаешь, мы тебя не достанем? Один твой дом сожгли, и до остальных дотянемся! Мамку с папкой твоих на ремни резать будем, девку твою малолетку по кругу пустим. Да она там уже побывала. Ей не впервой.
А я все ждал, когда он даст мне повод! Что Лимонке не жить, я решил, еще когда узнал, что этот мерзавец в Нарышкине затеял. А теперь мне захотелось обставить это как в моем любимом фильме. Я вскочил на стол, ускоряясь, но не слишком сильно, пусть видят меня, хоть и расплывчато, подбежал и отрубил Лимонке голову, бросил ее перед Германцем. Кровь, бьющая из шеи, щедро обдала присутствующих. Я вернулся на свое место во главу стола. Или в конец, как посмотреть, но учитывая обстоятельства, главный на этом сборище — я.
— Думали, — заговорил я с нажимом, показывая гнев, — что судить собрались Цитрамона или, смешно, меня? Вы сами на суде. А я решаю, отпустить ли вас живыми или покромсать в фарш!
У Бобра не выдержали нервы. Он отпрыгнул от стола и завопил:
— Братки, мочите урода! Где вы там? Сюда все.
Остальные бандиты также повскакивали с мест, роняя стулья. Сидеть остались только Германец и Цитрамон.
— Никто не придет, — улыбнулся я. — Кто-нибудь, выгляните в окно.
Они, конечно, всей толпой ломанулись, чтобы увидеть двадцать трупов. Одновременно в комнату вбежали секретари, пришлось вытолкать их взашей в коридор, отбирая стволы и перья, чтобы никто не поранился.