Неминуемый крах советской экономики
Шрифт:
Экономика СССР никогда не строилась в расчете на длительную войну. Тем более экономика Азиатской части России никогда не строилась в расчете на существование, изолированное от остальной части СССР. Об этом говорит размещение отдельных отраслей промышленности. В Азиатской, например, части СССР производится до 40 % всей, выпускаемой в стране, стали, много чугуна, расположен ряд танковых заводов. Однако, до 90 % производства специальной стали, без которой танка не выпустишь, было сконцентрировано в Европейской части страны. Там же было расположено до 70 % производства алюминия, без которого не могут обойтись авиационные предприятия Заволжья. В Ленинграде была сконцентрирована оптическая промышленность, необходимая для выпуска пушек, минометов и т. д. В Ленинграде, Москве и Ярославле собрана вся авто-резиновая промышленность, в Москве сконцентрировано
Все это показывает, что при создании промышленной базы на Востоке даже не ставилась перед ней задача самостоятельной работы изолированно от промышленности Европейской части СССР. Речь шла о самой тесной кооперации, при чем первенство в этой кооперации должно было бесспорно принадлежать старым промышленным районам. Именно такое распределение промышленности по огромным пространствам страны, при крайне слабом развитии транспорта и исключительно плохой его работе, при необходимости производить переброски огромных масс грузов встречными потоками, в значительной степени предопределяло ставку сталинского правительства на быструю, стремительную войну. Каждому грамотному (да и неграмотному!) жителю СССР, а тем более его правителям всегда было ясно, что промышленность и транспорт, дающие такие перебои в мирных условиях, длительной войны выдержать не могут.
Еще в меньшей степени была рассчитана на длительную войну сельскохозяйственная экономика страны. В мирных условиях система принудительного изъятия сельскохозяйственной продукции могла быть еще применена с помощью самого разнузданного террора, для создания военных резервов для короткой войны. Но рассчитывать на бесперебойное действие этой системы в условиях длительной войны было совершенно невозможно не только из-за несомненного многократного роста противодействия крестьянства, но и потому, что коллективное земледелие базировалось на автомашине и тракторе, на дефицитных горючем и маслах, на работе тракториста, шофера и механика, а все это, начиная с автомашины и кончая трактористом, должно было быть изъято (и фактически было изъято!) из колхоза в первый же день войны. Короткую войну можно было вести за счет уже накопленных (вернее — уже награбленных) запасов, но на ведение войны длительной, которая немыслима без нормального функционирования сельского хозяйства, даже рассчитывать было невозможно.
Всем понятна роль в современной экономике кадров промышленных и сельскохозяйственных рабочих и специалистов, На протяжении всего своего существования вопроса кадров не мог разрешить большевизм. В основе этой беспомощности в таком решающем вопросе, как кадры, лежит, опять-таки, не злая воля отдельного лица или звена сталинского аппарата, не просчет, и даже не неуменье (хотя всего этого — и злой воли, и просчета, и неуменья — достаточно много в советской действительности), а порочность системы. Принудительный труд никогда не мог быть творческо-продуктивным — это было бесспорной истиной еще во времена рабства и крепостного права. Всякая попытка в условиях современного сложного производства решить вопрос промышленных и сельскохозяйственных кадров на основе принудительного, подневольного и почти неоплачиваемого труда — обречена на провал. Блестящее этому доказательство — печальный опыт большевизма. Несмотря на драконовские меры террористического порядка, несмотря на использование труда многих миллионов лагерных и тюремных заключенных, ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве большевизму рабочих кадров создать не удалось. Низкая, даже при стахановско-потогонной системе, производительность труда, текучесть рабочих и специалистов, низкая их квалификация — все это, вместе с непрерывно растущим политико-моральным противодействием, исключало возможность ставки Сталина на длительную войну.
Таким образом, можно констатировать, что большевистские заправилы готовили нищую и голодную страну к войне наступательной, к войне короткой и что соответствующим образом готовилась вся экономика СССР — как в отношении индустрии, так и в отношении сельского хозяйства и кадров. Откуда же тогда пропагандируемая сейчас Сталиным и иже с ним ставка на длительную войну? Откуда уверения в том, что именно длительная война, к которой СССР никогда не готовился и сейчас меньше всего готов, призвана спасти большевизм?
Ответ на этот вопрос лежит в анализе изменений, произошедших в советской экономике под влиянием огромных потерь, которые она уже понесла под ударами
Военные поражения большевизма и изменения в советской экономике в ходе войны
Война началась совсем не так, как этого хотели правители Советского Союза. Сталин считал, что Германия, ведущая войну с Англией, не сможет одновременно начать войну против СССР, и что, поэтому, у него есть время для дальнейшей подготовки наступательной войны, для развертывания и вооружения армии. Сталин предполагал, что ему будет представлена возможность самому выбрать наиболее благоприятный момент для нападения на Германию, и что этот момент настанет в то время, когда силы Германии истощатся в войне с Англией. Этот план оказался построенным на песке — он недоучитывал мощи Германии и дальновидности ее Фюрера Адольфа Гитлера. Предвидя неизбежность нападения большевизма на Германию, Фюрер сам выбрал момент для начала воины против страны иудо-большевизма и объединил в этой войне все народы Европы. 22 июня 1941 года войска Германии и ее союзников перешли границу и с первых же дней начали наносить тяжелые поражения красной армии.
Эти поражения привели к уничтожению целого ряда большевистских армий и к потере крупнейших и важнейших для военной экономики СССР территорий. Они навсегда похоронили так долго вынашивавшиеся Сталиным планы наступательной короткой войны и вынудили его сменить широко пропагандировавшиеся до этого лозунги «войны на чужой территории». Волк принужден был изобразить из себя овечку, что, впрочем, для Сталина вовсе не являлось новым делом. Выбитый наступлением германских войск из сталинских рук козырь короткой наступательной войны был поспешно заменен козырем длительной оборонительной войны.
Расчеты, из которых исходило сталинское правительство при этом радикальном пересмотре планов, в основном сводились к следующему: территории Советского Союза огромны и германские войска не сумеют быстро ими овладеть, людские ресурсы красной армии так велики, «серой скотинки» в России так много, что образующиеся во фронте дырки можно будет длительное время затыкать живым человеческим пушечным мясом; для позиционной войны не нужно такого большого количества техники, как для войны маневренной и с производством этой техники СССР справится с помощью поставок из Англии и Америки; народы «большевистского рая» настолько привыкли к лишениям, что под недремлющим оком НКВД выдержат военные лишения даже длительное время. Своими союзниками в этой длительной войне Сталин не без основания считал необъятные просторы страны, ее бездорожье и непроходимость целого ряда районов для механизированных средств войны и, наконец, климат страны, с его дождливой осенью и нестерпимо холодной зимой. Что же касается экономики страны в этой длительной войне, то большевистское правительство не только и не столько рассчитывало на экономику собственную, сколько на производственную мощь США и Англии. Расчет был таков — если, мол, нам удастся избежать быстрого поражения, то Америка сумеет развернуть грандиозное по масштабам производство военных материалов и обеспечит, вместе с Англией, снабжение красной армии всем необходимым. Для этого надо только любой ценой недопустить быстрого разгрома, затянуть войну.
Иудо-большевизм рассчитывал, что по мере роста военно-производственной мощи США и Англии и по мере увеличения их поставок России, будет снижаться экономическая мощь Германии, промышленность которой находится в зоне действий английской авиации и экономика которой, якобы, не была рассчитана на длительную войну Последнее соображение основывалось на проведении аналогии с войной 1914–1918 гг., когда Германия, мол, проиграла войну под влиянием экономического истощения.
Таковы были официальные и неофициальные обоснования лозунга длительной войны, выдвинутого сталинским правительством под влиянием поражений, начавшихся в первые дни войны и продолжающихся до сих пор. Что касается экономики Германии в этой войне против иудо-большевизма, то на этом вопросе мы коротко остановимся в заключительной главе настоящей брошюры, сейчас же отметим те решающие изменения, которые произошли в экономике СССР под влиянием поражений 15 месяцев войны и потери огромной территории с населением, достигающим 90 миллионов человек