Неминуемый крах советской экономики
Шрифт:
В настоящий момент войска Германии и ее союзников полностью оккупировали Украину, включая Донбасс, Крым, Молдавию, Белоруссию, Литву, Латвию, Эстонию и ряд важнейших, в экономическом отношении, областей РСФСР — Смоленскую, Курскую, Орловскую, Брянскую, Ростовскую. Ворошиловградскую. Частично оккупированы Воронежская, Тамбовская, Тульская, Калининская, Ленинградская, Сталинградская, Кубанская области и Карелия. В этих республиках и областях, по самым минимальным подсчетам, производилось не менее 60 % добываемого в СССР угля, 65 % чугуна, 55 % стали (в том числе до 80 % качественной стали), 75 % алюминия, 90 % паровозов, 30 % тракторов, 70 % станков, 60 % искусственного (синтетического) каучука, 90 % сахара, 60 % товарного хлеба, 50 % продуктов животноводства и т. д. Здесь были расположены крупнейшие предприятия танкостроения, самолетостроения,
Вся эта промышленность выпала из экономического баланса СССР. Однако, этого мало. Из экономического баланса страны выпала вся промышленность Ленинграда, отрезанного от остальной части СССР — а ведь здесь было сосредоточено немногим менее половины всего производства авто-резины, почти вся оптическая промышленность, значительная часть судостроения и т. д. Выбыла, по существу, из баланса и промышленность Москвы — она не столько пострадала от авиационных бомбардировок, сколько от эвакуации в дни, когда Москве угрожало падение. Огромнейшие заводы этого города были фактически разрушены бегущими в страхе большевистскими заправилами. На огромнейшем, например, заводе тяжелого самолетостроения № 22, ценнейшие импортные станки были уничтожены пущенными по ним тракторами, изломано было множество станков на заводе «Каучук», на «Шарико-подшипнике», комбинате «Красная Роза» и многих других важнейших предприятиях столицы. Сказанное в отношении Москвы может быть полностью отнесено и к промышленности целого ряда других центров, над которыми нависала угроза оккупации. Так, была разрушена поспешной и бестолковой эвакуацией промышленность Рыбинска, Ярославля, Владимира, Иваново и т. д.
Слов нет, многие из предприятий оккупированных и прифронтовых районов были эвакуированы на Восток. Однако, восстановить на новом месте сталинскому правительству удалось до сих пор лишь очень немногие из них, а остальные вообще вряд ли удастся пустить из-за отсутствия помещений, энергетической базы, водо-канализационной системы и рабочих кадров.
Можно констатировать, что в результате понесенных красной армией поражений, Советский Союз стал непосредственно перед пропастью экономического краха. Победы Германской армии на Северном Кавказе уже лишили СССР такого источника нефтеснабжения, как «Майкопнефть» и нарушили пути транспортировки грозненской и бакинской нефти. Призрак экономического краха стал реальностью, угрожающей большевикам в недалеком, и очень недалеком, будущем.
В условиях такого ухудшения и без того тяжелого положения экономики СССР, выдвинутые Сталиным лозунги длительной войны являются ни чем иным, как очковтирательством, так для него характерным, очковтирательством, которое вызвано к жизни надеждами на помощь со стороны экономики американской. Недаром в большевистской печати все чаще стали появляться ссылки на богатство «американского дядюшки». Слов нет — богат этот дядюшка, да ведь говорит русская народная мудрость, что «за морем телушка — полушка, да рубль перевоз». Но об этом — в особой главе.
Безотрадное «сегодня» советской экономики
Каково действительное положение советской экономики сейчас, после пятнадцати месяцев войны? Мы остановимся на сегодняшнем положении СССР в отношении индустрии, энергетики, транспорта, сельского хозяйства, системы денежного обращения и рабочих кадров. Думаем, что и краткий беспристрастный анализ этих основных разделов экономики страны убедительно докажет неизбежность близкого краха базы дальнейшего сопротивления.
а) Энергетика.
Прежде всего, рассмотрим положение советской энергетики, сложившееся на сегодняшний день. Промышленность центральных областей СССР всегда базировалась на угле Донбасса. Фабрики и заводы Москвы и Московской области работали на привозном высоко-калорийном донецком угле, равным образом, на донецком угле работало большинство электростанций московского кольца. В среднем одна только Москва потребляла в зимние месяцы в сутки от 15 до 18 тысяч тонн донецкого угля. Проблема замены донецкого топлива подмосковным в промышленности и электростанциях Московской, Ярославской, Ивановской, Горьковской и других областей центра России давно стояла перед большевистской промышленностью, так как производство
Зимой 1941-42 года, когда часть Донбасса еще находилась в руках сталинского правительства, принимались драконовские меры, чтобы доставить донецкий уголь в Москву. В Донбасс и на соответствующие железные дороги назначались уполномоченные и сверх-уполномоченные, пачками расстреливались должностные лица, ответственные за добычу, погрузку и продвижение маршрутов с углем. И несмотря на все это — электростанции и важнейшие предприятия Москвы безнадежно стояли из-за отсутствия топлива, было остановлено отопление в большинстве жилых домов, и даже в университетской клинике имени Пирогова, где расположен один из крупнейших хирургических госпиталей Москвы, температура в феврале опускалась до 7 градусов ниже ноля по Цельсию.
Так называемая «правительственная комиссия по топливу», которая ведала топливоснабжением Москвы, пыталась поставить вопрос о снабжении столицы кузбасским углем, который равен донецкому по калорийности. В Москву даже было доставлено в качестве опыта два или три угольных маршрута из Кузбасса, но, как и следовало ожидать, из этого ничего не вышло. Ведь до Кузбасса 3500 километров! А по дорогам, связывающим Кузбасс с центром России, идет (и плохо идет!) снабжение всем необходимым всего фронта. Где уж тут было хромающему на обе ноги ведомству Кагановича справиться с добавочной нагрузкой по перевозке кузбасского угля!
Если промышленность и электростанции Центральных областей СССР из-за отсутствия топлива были парализованы начиная с зимних месяцев 1941 года, когда в распоряжении сталинского правительства находилась еще значительная часть Донбасса, то легко себе представить, что будет происходить в грядущую зиму, когда, после потери Донбасса и нарушения связи с кавказской нефтью, в распоряжении промышленности центральных областей остается лишь разрушенный и до сих пор не восстановленный Подмосковный бассейн, с его многозольным низкокачественным углем, И немногочисленные торфяные болота. Оставшиеся «живыми» после панической эвакуации предприятия центральной части СССР уже сейчас стоят и зимой будут полностью остановлены из-за отсутствия топлива, а жилые здания заморожены — в этом не может быть никакого сомнения, ибо надежды на кузбасский уголь продолжают оставаться утопией — ведь с прошедшей зимы ничего не изменилось (по крайней мере к лучшему!), Кузбасс не стал ближе к Москве и количество железных дорог не выросло! Неизвестно еще, как справится Каганович вообще с движением поездов в европейской части России на кузбасском угле — ведь, чтобы привезти маршрут угля за 3500 километров, паровоз сжигает примерно столько же угля, сколько он привозит!
Не лучше обстоят дела в промышленности районов Волги, которая также целиком базировалась на донецком топливе. На причинах тяжелого положения энергетики промышленности Татарской республики, Куйбышевской, Саратовской, Сталинградской, Чкаловской (Оренбургской) областей можно подробно не останавливаться — они совершенно аналогичны тем, какие привели к безвыходному положению промышленность центра. Кузнецкий или карагандинский уголь сюда также трудно (вернее, невозможно) привезти, как и в Москву, а донецкий уголь, как известно, сталинское правительство безвозвратно потеряло. Здесь нет даже подмосковного угля, на который могут рассчитывать хотя бы немногие предприятия Москвы. Таким образом, энергетика этих районов, а следовательно и их промышленность, находится в положении катастрофическом. И, что надо подчеркнуть, в катастрофическое положение попали также фабрики и заводы, эвакуированные в эти районы из областей, занятых немецкими войсками. А эвакуировано сюда предприятий отнюдь не мало.