Неминуемый крах советской экономики
Шрифт:
Все это привело к тому, что последние предвоенные годы в СССР были годами массового недостатка продовольствия как в городе, так и в деревне, вызванного деградацией сельского хозяйства. Положение стало настолько серьезным, что правительство вынуждено было сначала ввести систему привилегированного снабжения для ряда городов (Москва, Ленинград, Киев и немногие другие) и запретить продовольственные посылки, а затем приступило к созданию закрытой сети снабжения. Вновь, как в былые годы, возродились всякие золотопродснабы, торфпродснабы, углепродснабы и т. д., - призванные хоть как-нибудь обеспечить продовольствием рабочих наиболее важных отраслей промышленности. Население городов систематически недоедало, многие районы голодали.
С первого дня войны правительство вынуждено было ввести карточную систему. Однако, и карточная система не спасла положение, так как правительство оказалось не в состоянии сдержать своих обязательств и выдать рабочему все, что ему полагается по карточке. Виноваты тут были не только нехватка продовольствия на государственных складах, но и целый ряд других
Это резкое ухудшение продовольственного положения в городах, даже по сравнению с весьма тяжелым довоенным положением, явилось результатом потери хлебопроизводящих районов, а также потери огромной части хлебных запасов, хранившихся на складах и элеваторах районов, оккупированных германской армией. Эти запасы, как правило, вывезены не были и либо попали в руки оккупационных властей, либо были уничтожены при поспешном отступлении. Сталинское правительство пыталось эвакуировать из прифронтовых районов скот, хотя бы обобществленные стада. Но и это в массе не удалось — его либо вообще не сумели угнать до прихода немецких войск, либо, если угнали, то он погибал в дороге. Например, из огромного поголовья скота (овец и крупного рогатого), эвакуированного осенью прошлого года из Большекрепинского района Ростовской области в Калмыкию, погибло от бескормицы и холодов 92 %. И пример этот характерен для всей эвакуационной практики страны. Если такие потери нес крупный рогатый скот и овцы, то поголовье свиней, которыми так богаты Белоруссия и западные области, понятно, совсем уже не выдерживало перегона на большие расстояния.
Довоенная посевная площадь СССР превышала 100 000 000 гектаров, при чем наиболее урожайные земли, при наименьшей относительной плотности сельского населения, находились на Украине, Дону, Северном Кавказе. Именно в этих районах производилась львиная доля государственных заготовок зерна. Колхозы Средней Азии зерновых посевов вообще почти не производили. Здесь, на землях, годных для выращивания хлопка, большевики на протяжении многих лет всеми мерами искореняли зерновое хозяйство. Исторически сложившаяся система междурядных посевов хлебных культур была запрещена под страхом репрессий в интересах якобы повышения урожайности хлопка. Также с помощью репрессий была резко сокращена площадь богарных (не поливных) посевов зерновых культур. Вся Средняя Азия жила на привозном хлебе, и большевики считали это выгодным, ибо легче было в таких условиях заставить узбека, туркмена, таджика выполнять каторжную работу на хлопковых полях и сдавать за бесценок хлопок государству. Чем, однако, теперь кормить население — сельское и городское — Средней Азии? А ведь количество жителей городов Средней Азии резко возросло в результате массовой эвакуации из оккупированной зоны и прифронтовых районов. Население, например, Ташкента возросло больше чем втрое и превысило в середине июня 1942 года 1 500 000 человек.
Зерновые посевы Западного, Восточного и Южного Казахстана настолько ничтожны, что о них можно не говорить. Колхозы же Сибири и Северного Казахстана, на долю которых приходятся весьма значительные площади зерновых посевов, находятся в полной зависимости от состояния механического тягла. В недалеком прошлом советское правительство, в качестве образца полной механизации сельского хозяйства, рекламировало колхозы и совхозы именно этих районов, где поголовье рабочего скота было сведено к ничтожной цифре, а масштабы хозяйства были доведены до таких грандиозных размеров, при которых и объехать поля агроном, например, не мог, не имея автомобиля. Этим не так давно хвастались. А теперь? Ведь тракторный парк из машинно-тракторных станций изъят для нужд фронта, немногие оставшиеся тракторы не могут быть отремонтированы из-за отсутствия запасных частей (их и до войны не хватало), а даже способный к работе парк тракторов не будет работать, так как нет горючего, смазочных материалов и кадров специалистов. Отлично понимая невозможность в нынешних условиях базироваться на механизированных средствах обработки земли, сталинское правительство всемерно пропагандирует сейчас простейшие машины и ручной труд. Но ведь средний размер колхозного полеводства в Северном Казахстане превышает 2000 гектаров! Где уж тут говорить о возможности скосить такую площадь вручную! А ведь еще недавно простейшие машины здесь «искоренялись» всеми мерами и все, кто пытался возражать против стопроцентной уборки хлеба комбайнами (в интересах уменьшения потерь от осыпания и сохранения яровой соломы для нужд животноводства), немедленно объявлялись вредителями с последующими весьма неприятными выводами.
Почти в таком же положении находится хозяйство Урала и Заволжья, с той только разницей, что товарный хлеб дают лишь немногие районы Урала (там преобладают «специализированные»
Таково положение сельского хозяйства в основных районах, оставшихся в руках у большевиков. Весенний сев нынешнего года прошел повсеместно с огромными трудностями. Еще большие трудности предстоят в период уборки и связанных с ней гораздо более трудоемких работ. Достаточно вспомнить, что в мирных условиях на Урале, в Сибири и в Северном Казахстане значительная часть хлеба не молотилась до весны. Большевики с этим примирились и лишь требовали правильного скирдования хлеба. Но ведь тогда было достаточно машин и сравнительно много рабочих рук. Легко себе представить, что будет сейчас, когда ни машин, ни рабочих рук нет! О животноводстве этих районов мы и говорить не будем. Каждому жителю СССР известно, каким массовым убоем скота сопровождаются сейчас в оставшихся под сталинским владычеством районах проникающие, несмотря на многочисленные рогатки, сведения о поражениях на фронтах Но ведь население «большевистского рая» привыкло обходиться без продуктов животноводства.
Крайне тяжелое состояние сельского хозяйства советских районов России определяется отсутствием живого и механического тягла, катастрофическим недостатком рабочих рук и отсутствием личной заинтересованности крестьянства в успешном проведении сельскохозяйственных работ. Потребность городского населения в хлебе статистическими органами сталинского правительства в марте текущего года определялась в 825 000 000 пудов в год (включая армию). Таким образом, Сталин, называя цифру потери хлеба в связи с лишением огромных территорий, говорит о недоборе такого количества хлеба, которое необходимо для снабжения по карточкам всего городского населения в течение года.
Можно ли говорить о способности сталинского правительства вести длительную войну при таком состоянии сельского хозяйства?!
г) Транспорт.
Железнодорожный и водный транспорт СССР всегда были наиболее уязвимым местом советской экономики. Транспортные затруднения во многих случаях вызывали перебои в работе промышленности, нарушали снабжение городского населения продовольствием, приводили нередко к тому, что целые армии оставались без боеприпасов и погибали, несмотря на все необходимое, выделенное для этих армий в тылу. С потерей Украины и ряда основных производительных районов европейской части России, транспорт лишился паровозостроительной и паровозоремонтной базы, вагоностроительных заводов, нефтяного и каменоугольного топлива и, наконец, почти половины всего протяжения железнодорожных путей.
Надо напомнить, что в довоенное время транспорт получал для своих нужд 72 000 тонн донбасского угля ежедневно. На этом угле работали паровозы не только европейской части СССР, но и Урала, Казахстана (исключая Турксиб), Заволжья, Средней Азии. Легко себе представить, что возместить потерю донбасского угля за счет Кузбасса и Караганды в ряде районов представляется вообще невозможным. Огромные потери паровозного и вагонного парка также не могут быть покрыты из-за отсутствия соответствующих заводов в районах, занимаемых еще большевиками. Потеря ряда важнейших узловых станций нарушила нормальную связь между отдельными районами страны. В результате частых бомбардировок, увеличенной нагрузки и, соответственно, увеличенного износа железнодорожного полотна, во много раз возросла потребность в ремонте полотна и подвижного состава. И удовлетворить эту потребность ведомство Кагановича не в состоянии. А, между тем, условия современной войны требуют от железных дорог все большего и большего объема перевозок. Один из наиболее авторитетных советских экономистов, профессор Минц подсчитал в статье, опубликованной в журнале «Большевик» (1942 г.), что для наступления армии в 100 000 человек ей необходимо в сутки 800 вагонов различных грузов. Не входя в обсуждение этой цифры, мы можем констатировать, что проигрыш целого ряда решающих сражений произошел, в частности, и потому, что разрушенный транспорт большевиков не мог обеспечить армию всем необходимым даже в тех случаях, когда это необходимое у большевиков имелось. Еще меньше вероятия, что сейчас этот транспорт сумеет, наряду с обеспечением нужд фронта, справиться с грандиозными перебросками грузов, без которых не может существовать промышленность далеко отстоящих друг от друга экономических районов страны.
Даже мало искушенный в экономических вопросах человек без труда поймет, что в надвигающемся сейчас на деспотию Сталина неминуемом экономическом крахе разруха транспорта сыграет немалую роль.
д) Денежное обращение.
Едва ли не самым доказательным для наступающего краха советской экономики явлением может служить полное нарушение системы денежного обращения, вызванное обесценением советского рубля. Между установленными правительством государственными ценами и ценами черной биржи (называем так условно подпольные рынки, кое-где сохранившиеся еще в советских городах) существует разрыв, невероятный на взгляд европейского жителя. В государственной булочной, проведя пол дня в очереди, можно купить по карточке хлеб по цене 1 р. 60 к. за килограмм. Килограмм того же хлеба можно купить в г. Горьком из-под полы за 150–180 рублей. Государственная цена на картофель — 40 копеек за килограмм; ни по каким карточкам его даже в Москве не выдают. На подпольном же рынке кило картофеля стоит 70 рублей. Стакан махорки в Горьком зимой стоил 100 рублей. Кило масла весной можно было с трудом купить под Москвой (в Москве его вообще купить было невозможно) за 400 рублей — больше среднего месячного заработка квалифицированного рабочего.