Немногие возвратившиеся
Шрифт:
Я сразу же начал лихорадочно размышлять, как можно спасти несчастного. Выход был один - найти место на санях или каком-нибудь другом транспорте. И я пошел искать сани. Через несколько минут мне удалось их найти, причем пустые. Не помню, что мне говорил возница, скорее всего, объяснял, что они предназначены для кого-то другого. Вежливо, но с явно выраженной угрозой в голосе я приказал ему взять Caporalino. Клементи помог мне поднять и устроить раненого. Я приказал Клементи сопровождать сани и внимательно следить, чтобы солдат остался на них, а также дать раненому кусочек "офицерского"
* * *
Через несколько дней я увидел Caporalino уже в Черткове. Он рассказал, что на санях он проехал всего несколько километров, после чего лошадь замертво рухнула на дорогу. Остальную часть пути до населенного пункта ему удалось с превеликим трудом проделать пешком. Кроме того, он сказал, что Клементи необыкновенно серьезно отнесся к моему приказу и ни на минуту не терял сани из виду.
* * *
В самом центре деревни устроили лазарет. Это был маленький домик с сенями. Внутри, на застеленных соломой земляных полах, а также на улице прямо на снегу лежали раненые. Причем все они пребывали в чрезвычайно возбужденном состоянии. Люди уже знали, что войска собираются уходить из деревни, и волновались за свою судьбу.
Мы верили, что действительно уйдем из Арбузова, как только подойдут давно ожидаемые танки, а также считали, что вместе с танками к нам направляются грузовики, чтобы забрать раненых. Именно это я и объяснил полуживым людям, в отчаянии молившим меня не бросать их на произвол врага.
На минуту воцарилось молчание, и чей-то голос произнес:
– Остается надеяться, что это правда. Все мы знаем, что немцы убили русских пленных. Нам не на что рассчитывать, если русские найдут нас здесь, в окружении своих расстрелянных людей.
Пехотинец, которого я ранил в спину в первый день нашего пребывания в Арбузове, тоже был в лазарете. Он тихо лежал у стены.
Когда я окликнул его, он меня сразу же узнал и снова, как заведенный, принялся твердить, чтобы мы не оставляли его. Глядя в его широко открытые глаза, я снова спросил себя: этот ли человек, находясь в беспамятстве, стрелял в нас или все-таки нет? Мне не суждено было получить точный ответ на мучивший меня вопрос. В те дни немало людей, не выдержав испытаний, сходило с ума. И в то же время у многих наблюдалось временное помрачение рассудка, после чего они возвращались в свое нормальное состояние. Так что теперь, внимательно всматриваясь в лицо этого человека, я не мог прийти к какому-либо обоснованному заключению.
Бедолага! Я сделал все от меня зависящее, чтобы найти ему место на санях или в грузовике. Но второго чуда не произошло. Даже мышь не смогла бы отыскать себе закутка на транспорте, переполненном ранеными итальянцами. Сани немцев двигались полупустыми, но я так и не сумел уговорить никого из них, чтобы взяли всего лишь одного нашего раненого.
В результате я был
В конце концов мы все-таки покинули Арбузов. Провидение вверило мне жизни множества людей, которых я должен был отвести в безопасное место. Но я не выполнил своего обещания и покинул раненого мной пехотинца. Мне до сих пор иногда кажется, что я слышу его срывающийся голос:
– Signor tenente, умоляю, не бросайте меня!..
И свой ответ:
– Не волнуйся, я тебя не брошу. Я всегда выполняю свои обещания.
* * *
С тяжелым сердцем я шел вниз, к месту сбора. Что ждет меня там?
Пересекая небольшой пустырь, я увидел громадину немецкого танка{8}, орудие которого было снесено прямым попаданием снаряда. Приглядевшись, я обнаружил, что огнемет тоже отсутствует, впрочем, развороченной была вся передняя часть. К сожалению, число танков, на которые мы возлагали наши основные надежды, с каждым днем уменьшалось.
Когда мы покидали "Долину смерти", их осталось всего пять или шесть штук. Остальные из-за отсутствия горючего были выведены из строя и брошены.
* * *
В окружении многочисленных солдат и офицеров, я стоял на льду замерзшего пруда. Сюда же подъезжали грузовики с ранеными. Они останавливались на дороге или ездили взад-вперед. Было совершенно очевидно, что водители не знали, что делать.
Русские снова начали обстрел деревни.
Наступивший день не стал счастливым исключением и принес огромное число раненых и убитых. Снаряды "катюш" не щадили никого. Они взрывались среди лежащих на снегу раненых, разрывая на части их и без того уже покалеченные тела. Те, над кем смилостивились снаряды, погибали от холода.
Некоторые солдаты, измученные непрекращающимися обстрелами, голодом и убийственным морозом, теряли желание жить. Они укладывались на снег и, не шевелясь, молча ждали смерти. Надежда на приближающуюся колонну танков становилась все слабее.
Выстрелы раздавались слишком близко. То справа, то слева начали появляться столбики снега, поднятые вражескими пулями. Срезанные выстрелами голые ветки деревьев сыпались на наши многострадальные головы. Вслед за этим поминутно стали взрываться снаряды. Снова обстрел! Спрятаться было негде. В качестве укрытий отчаявшиеся люди использовали даже самые незаметные ямы и ложбины.
Казалось, прошла вечность, прежде чем поступил приказ: всем итальянцам собраться в лесистой балке в долине перед Арбузовом.
Глава 13.
22-24 декабря
Через некоторое время (было уже позднее утро) итальянцы стянулись к указанному месту и даже построились. Нас было четыре или пять тысяч, а это означало, что множество людей затерялось где-то в "Долине смерти". Проход в балку, естественную расселину в земле, имел в ширину около 100 метров и глубину 4-5 метров. Его дно было достаточно ровным. Поскольку проход оказался довольно извилистым, о его длине ничего сказать не могу.