Ненасыть
Шрифт:
В глазах Тимура вспыхивает огонек. Он шагает к Серому, словно забыв про бородачей, и обнимает его за плечи.
– Простите, теть Марин, – покаянно шепчет он. – Мы друг с другом… мы хотели признаться, но… Поймите, у нас же только вы и Верочка!
Серый едва успевает прикусить возмущенный возглас: «Что ты несешь? Ты же сам только что говорил, что мы не из этих!», напускает на себя виноватый вид.
Оказавшись под перекрестьем любопытных взглядов, мама моргает.
– Только я и Верочка? – переспрашивает она, еще
– О как! – крякает другой мужик. – Тут не только жрачка, но еще и мелодрама есть!
Серый сжимается и виновато втягивает голову в плечи.
– Вы?.. Да как вы могли?!
Мама закатывает глаза, ахает, хватается за сердце и сползает со стула. Верочка вскрикивает.
– Мама! Мама, прости! – Серый ловит маму и рыдает. К его изумлению, плач получается легко – слезы льются огромные, прозрачные и очень убедительные.
– Воды! – тут же рявкает Прапор, бросаясь к маме, и требовательно смотрит на главного. – Там в холодильнике пузырек с лекарствами. Белая баночка из-под витаминов. Быстрее!
Рыжий, несколько растерявшись, послушно подает баночку и воду, предусмотрительно вручив автомат другому. Прапор скармливает маме витамин, та вздыхает, дрожит и жмурится – ни дать ни взять умирающий лебедь. Серый готов аплодировать ее актерскому таланту, хотя и не понимает, зачем она устроила такой спектакль.
– И часто с ней так? – хмуро спрашивает бородач у холодильника, когда Прапор переносит маму на кушетку.
– Слава богу, нет, только когда есть веская причина, – цедит Прапор сквозь зубы и буравит взглядом сначала рыжего, а потом парней.
– У меня сердце… Нельзя волноваться… – лепечет мама. – Сама не понимаю, как удалось так долго продержаться…
– Да ладно вам, красавица. Не переживайте так, мы ж не быдло какое, а с понятиями. Со всем, так сказать, уважением к вам подъедем, – веселеет бородач. – И насчет парней не переживайте. На безрыбье и нарцисс за розочку сойдет!
Его отряд глумливо ржет, словно услышав старую шутку. Верочка брезгливо кривится. Прапор и Михась сжимают зубы, чтобы не сказать резкость. Тимура передергивает. Серый видит, как мужик с пловом подмигивает маме, и понимает, что с этими людьми им точно не по пути. И никакое их «уважение» не нужно. Серому даже представить страшно, что эти люди понимают под этим словом.
– Петрович, чисто? – кричит рыжий басом в глубину этажей.
– Чисто! – отвечает ему Петрович и спускается. – Жрачки – навалом! Из оружия – ничего.
– Василька позови! – кричит ему мужик с пловом. – Пусть тоже пожрет по-человечески!
Петрович послушно топает по коридору и хлопает дверью.
Рыжий тем временем окончательно расслабляется и садится во главе стола, на место Прапора.
– Ну что, давайте знакомиться? Меня звать Руслан Львович, – говорит он весело и подмигивает Верочке. – Не боись,
– Не знаю, – робко блеет Верочка. – Де-девочек, наверно… близняшек…
– Девочки, да еще две – это хорошо, – подает голос бородач с автоматом. – Я Сан Саныч. Этот с пловом – Юрий, просто Юрий. Сейчас подойдет Петрович с Васильком. Их вы точно не перепутаете.
Все по очереди называют свои имена. Заминка выходит с Прапором.
– Просто Прапор? – удивляется Саныч. – Что, имя такое секретное?
– Да какой секрет? – криво усмехается Прапор. – Просто идиотское. Терпеть не могу.
Серый на секунду забывает обо всем. Неужели он сейчас все-таки узнает его имя?
– Чё, Акакий, что ли, какой-нибудь? – усмехается Юрий и радостно ржет, когда Прапор кивает.
– Почти. Зовите меня просто Прапор, – и замолкает, так и не дав четкого ответа.
Михась не сводит глаз с автомата. По его лицу ясно, что будь оружие у него – вторженцы уже лежали бы. Руслан подчеркнуто не обращает на него внимания.
– Главный, как я понимаю, тут ты? – обращается он к Прапору.
Это его «ты» Серому определенно не нравится. Прапору тоже.
– Я, – отвечает он и еще больше выпрямляется. – Поговорим?
– Поговорим, – соглашается Руслан. – Что удерживает хмарь?
– У нас есть две версии: или черная крапива, или какая-то руда под холмом, – спокойно отвечает Прапор.
– Черная крапива? А, та странная гэмэошная трава! – понимает Сан Саныч.
– Сколько вы здесь живете? – продолжает допрос Руслан.
– Чуть больше двух недель. Здесь еще одиннадцать домов, все с удобствами, – ненавязчиво сообщает Прапор.
Руслан ухмыляется. Намек явно понят и проигнорирован.
– Еще люди, кроме вас, есть?
– Есть, – не отпирается Прапор. – Хозяева.
Руслан настораживается.
– Что за хозяева?
– Зет Геркевич и Юфим Ксеньевич. Они на холме в роще живут, в усадьбе, – отвечает Прапор и, предвосхищая вопросы, добавляет: – Они братья. Сколько тут живут, не знаем, но когда мы сюда пришли, у них уже помидора поспевала.
– И как они вас встретили?
– Хорошо. Накормили, напоили, в бане искупали, стол накрыли, отдали эту улицу под жилье. Им скучно вдвоем. Из людей-то здесь только мертвецы на кладбище, – абсолютно честно отвечает Прапор.
– Ага. А до вас тут кто был, говорили? – Руслан складывает руки под подбородком и задумчиво смотрит в окно. – Как-то подозрительно – единственное место, где нет хмари, есть нормальные дома с удобствами, плодородная земля, а людей – тю-тю. Хотя город близко, деревня на трассе стоит.
Серый удивляется. Разве та маленькая тонкая дорога, вьющаяся между домами – это трасса?
– Нет. Мы не спрашивали, – пожимает Прапор. – Но они нормальные, насколько я успел понять. Несушками поделились, корову отдали – она сейчас на выпасе.