Ненаучный подход
Шрифт:
Юный стажер чуть не подпрыгивал от азарта и смотрел на Виктора с такой гордостью, как будто единолично раскрыл дело.
Виктор сдержал рвущийся наружу вопль: «Вот нихрена ж себе!». При стажере орать несолидно, и следователь ограничился многозначительным: «Оп-паньки!»
Стажер понятия не имел, что Семён во время убийства второй день сидел в камере. Виктор об аресте громко не заявлял, Горностай и подавно.
Значит, кто-то очень хотел сработать «под Сеню». Грим — штука несложная. Это точно не магическая личина, она бы слетела
— И еще вот, — стажер протянул Виктору бумажный пакет для улик. — В карманах у него было. Пара амулетов, расческа и прочая мелочь.
— Спасибо. Молодец.
Виктор поискал глазами Анну. Магичка сидела на том же месте, за столиком у окна. Смотрела на улицу, водила черенком ложечки по скатерти и выглядела очень одинокой и растерянной.
Виктор подошел и покашлял. Анна опомнилась и подняла на него глаза.
— Ты как? — спросил он тихонько.
— Пока не знаю, — вздохнула она. — Надо крепко подумать… Здесь я тебе, кстати, не нужна. В убийстве ни тени магии. Просто гвоздь. Освященный. Понимаешь?! Мы, маги… как бы я ни относилось к Кшиштофу, он был свой. Из гильдии. Я могла его обругать, вызвать на дуэль, разнести в пух и прах его научную работу… Но я костьми лягу, чтобы удавить того, кто поднял руку на одного из нас.
— Понимаю, — сказал Виктор. — Можешь попытаться восстановить записи в его блокноте?
— Попробую, но ничего не обещаю. Сам-то ты как? На ногах держишься?
Виктор хотел было по привычке соврать, что все прекрасно, но не стал. Если бы он попробовал толком изложить промелькнувшие в голове мысли, точнее, кашу из трех простеньких идей, получилось бы примерно так: Признаваться в слабости врачу — не стыдно. Если рухнешь от усталости, толку от тебя не будет. Честь — в делах, а не в попытках хорошо выглядеть.
«Тьфу ты, фразочки, как из альбома гимназистки», — мысленно скривился он, а вслух сказал:
— Нет, напарник. Не держусь. Спал мало, бегал много, а конца работе что-то не видать. Поможешь?
— Помогу, — кивнула Анна чуть удивленно. — Сил у меня сейчас маловато, но два-три часа активной жизни я тебе выдам. Обязательно выспись. Если завтра будет плохо — приходи, закончу начатое.
Анна взяла Виктора за руку, прочертила ногтем на его ладони замысловатую фигуру, нажала на пару точек у пальцев и сказала:
— Подействует минут через пять или чуть больше. Посиди пока, не дергайся.
— Спасибо, — вздохнул Виктор и откинулся на спинку стула.
Анна с очень странным выражением посмотрела куда-то за спину Виктора. Следователь обернулся и увидел удаляющегося фон Рауха.
Больше всего выражение лица Анны напоминало физиономию Винса у лавки сладостей. Пацан пристально изучал пирожные сквозь витрину, представляя, как будет лакомиться взбитыми сливками, цукатами и бисквитом. В день жалования он покупал выбранное, садился за столик в кондитерской, медленно пил чай и с наслаждением откусывал от
Виктор ничего не хотел знать о том, как имперский кавалергард стал для гнездовского некроманта… Нет, такое даже мысленно не выговорить!
А ведь она вполне может позволить себе любое лакомство…
Так. Стоп. Додумаешься сейчас до чего не надо. Лучше о другом.
По всему выходит, что покойник пролежал в кабинете минут сорок. Персонал «Настурции» очень серьезно относится к просьбе не беспокоить. Если гостю что-то нужно, он звонит в колокольчик. Отвлекать мага — себе дороже, еще и чаевых не даст, а колдуны обычно самые щедрые посетители.
Анна, хоть и некромант, труп не почуяла из-за освященного гвоздя.
В то время, когда предположительно было совершено убийство, по ресторану прошелся сомнительный полевик в униформе и со шрамом на лице. Работники ресторана его видели, но внимания не обратили — у всех хватало своих дел, а полевиков здесь немало. Девчонке-цветочнице он, похоже, показался вполне сознательно, а приказчику просто повезло. Или следователю с приказчиком повезло, он единственный из тех, кто был здесь днем, досидел до вечера.
Официантка вспомнила, что при убитом была жесткая коричневая сумка, в таких носят бумаги. Сумки на месте не оказалось. Виктор отправил городовых глянуть на окрестные помойки — вдруг да убийца ее выкинул? Это вряд ли что-то даст, но для очистки совести порыться в мусоре не помешает.
Кшиштоф хотел встретиться с фон Раухом и рассказать… нечто. Вероятно, эта информация стоила ему жизни.
Виктор откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. За последние несколько дней толком отдохнуть так и не вышло. Хотелось отключиться прямо здесь, на месте преступления, и пусть все как-нибудь сами разберутся.
Анна похлопала его по плечу, попрощалась и ушла.
Виктор краем уха слушал, как мастер Николас командует парнями из труповозки, как господин Карасев, владелец ресторации, что-то вещает своим сотрудникам, как стажер за соседним столиком скрипит пером, записывая показания…
— Не можно, панове! — услышал Виктор трубный бас городового. — Заборонено туты. Стража трудится, убивство.
— Прошу, доложите следователю Бергену о моем приходе. Я Эдгар Горский. Покойный был моим подчиненным.
«Набежали маги и в кружочек встали, песни распевали, черта вызывали…» — вспомнил Виктор детскую песенку. Открывать глаза совершенно не хотелось, видимо, колдовство Анны пока не подействовало. Подождет Шустрый Эд еще чуть-чуть, не развалится…
— Дамочка, а вы кудой? — спросил тот же бас.
— Я эксперт стражи, — ответил мелодичный голос, — вот мой жетон.
Пока госпожа Краcницкая шла от входа в ресторан к столику, за которым сидел Виктор, следователь успел проснуться, проморгаться, изобразить деловитую озабоченность и встать навстречу даме.