Ненаучный подход
Шрифт:
— Да я… — у Винса аж глотку перехватило, — да я за честь почту такое! Ну, я знал, что меня в школе Бергеном называют, да думал, что оно так, для виду…
— Не для виду. И не «нукай».
— Ага…
— Это не всё. Я не только гнездовский следователь. По рождению я барон фон Берген, князь Бельский.
Голос господина (отца?!) стал звучать гулко, будто в огромной зале замка, а не на веранде маленького флигеля колдуньи.
— Никакие перемены в жизни не лишат меня титулов и предков. Я долго пытался о них забыть, но — зря. Хоть стражником, хоть
Винс нутром чуял — надо что-то сделать. Что-то сказать… Но мальчишка не знал что. Принцев да баронов небось с малолетства учат, а ему откуда правильные слова взять? В книжках такого не было. Вот и сидел Винс на стуле, как приклеенный да глаза таращил. В башке крутилось: эк оно повернулось! Не врали, значит, что господин не просто так следователь. Неужто и он высокородный, и Винс теперь, за компанию? А меч дадут? А герб? Эх, жалко, господин с Императором поссорился, а то бы как сыр в масле катались. Может, помирятся еще?
Это ж как в сказке про Артура! Был безродным приживалкой, стал королем!
Если это не везение, то уж и неясно, что везением назвать.
— Ты особо не радуйся, — господин как будто прочитал мысли Винса. — Пользы тебе такое родство не принесет, зато гарантирует массу проблем. Учиться все равно придется и работать тоже, мои титулы доходов не приносят, — он с наигранным сожалением развел руками, но тут же снова посерьезнел. — Разные люди будут пытаться тебя использовать. Посулят манны небесной и луну с неба, но будешь ты для них разменной монеткой. — Господин пристально посмотрел на Винса, помолчал несколько мгновений и спросил со знакомой интонацией, как спрашивал давеча про деление в столбик. — Понял хоть что-нибудь?
— Ну… ой, простите, не буду «нукать», — поправился Винс. — Понял, что я теперь из рода Мстислава, но работать надо. Так?
По чести сказать — ни черта Винс не понял. Просто повторил, что запомнилось. Вообще, все это в голову не влезало, делить — умножать на бумажке намного проще. Император, барон, наследники, древний Мстислав Великий… Надыть почитать про него хоть что-нибудь, предок все ж таки теперь, хоть и не совсем.
Это что ж получается, у Винса теперь семья есть?! Настоящая? Не мамкина могилка на деревенском погосте, не покойный дядька-пьяница, чтоб его черт пожалел и не сильно вилами тыкал, а живая родня? Может, еще и с именинами поздравят?
Или это тоже — для виду?
Винс шмыгнул носом, уцепил еще одну печенинку и уткнулся взглядом в кружку. Там чаинка плавала, большая такая, красивая… Вкусный чай у мистрис Анны, ароматный, она в заварку чабрец сушеный добавляет. Одно слово — ведьма, со всем уважением.
— Не переживай, — сказал господин, — мы потом еще раз обсудим семейные вопросы. Родословная для нас с тобой ничего не меняет. Работай, как работал, и старательно учись. Пригодится. А пока запомни накрепко: если кто-кто, неважно кто, начнет с тобой об Империи и титулах разговаривать, отправляй ко мне.
— Понял, — изо всех сил закивал Винс. — Не дурак.
Голова, кажись, распухла от всех странностей. Винс зацепился глазами за вышитый узор на скатерти и стал водить по нему черенком ложки. Господин его не одернул, видно, решил послабление дать: после таких новостей не до этикета.
Анна Егоровна до этого момента тихонько пила чай и в разговор не вмешивалась, а тут как подпрыгнула.
— Ты, Винс, не дурак, ты умница. Это у меня голова садовая! Забыла совсем!
Она почти бегом кинулась в дом и через минуту вернулась с потрепанным блокнотом и бумажками.
— Восстановила я картинку! — сказала она господину, присаживаясь обратно. — Вот, Виктор, смотри. Покойный Кшиштоф за четверть часа до смерти рисовал горы. Красиво, кстати, рисовал, узнаваемо. Это вид на Серебряный пик с перевала. На других страницах сплошь расчеты, я их переписала, но не поняла ни циферки, сплошная геодезия. А тут — искусство.
Винс хоть и сидел, как пыльным мешком пришибленный, но нос сунул. Как не поглядеть-то, коль искусство?
Ух ты, совсем как в его книжке картинка — той, что Винс от пожара спас. Даже лучше!
Винс сам не понял, зачем начал цитировать наизусть труд путешественника Эльтарна, свое самое большое богатство:
— Со времен войны с Потрясателем Серебряный пик схож с головой сыра, пронизанной дырами пещер. Большая часть каверн занята слежавшимся за века льдом, но отчаянные путники находят дорогу в обход перевала по руслам ручьев, питающих истоки Нестрижа…
— ЧТО?! — хором воскликнули Анна Егоровна с господином Виктором.
— Так в книжке написано… — смутился Винс. — Только я не знаю, что такое каверна.
— Пещера, — задумчиво пояснил господин. — Набитая льдом пещера на вершине горы. Сбегай за книгой Эльтарна, пожалуйста.
***
В последние минуты жизни колдун Кшиштоф, специалист по расчетам магических взрывов, ждал возможности поговорить с имперским кавалергардом и рисовал пик над перевалом.
Эльтарн написал свои «Заметки о путешествиях» около ста лет назад, но горы не менялись веками и простояли бы еще тысячелетия, если бы беспокойным людям не понадобилась новая дорога.
Черкаться по антиквариату — свинство (да и Винса обижать не хотелось), и Виктор на отдельном листке по подсказкам Анны набросал схему — горы, скалы, прежний путь и новый тракт с громадным мостом через ущелье. Серебряный пик был как раз над мостом — вершиной сочетания инженерной мысли и магического искусства.
Над мостом, существование которого так мешало контрабандному делу Ивана Шкипера.
Через распахнутое окно кухни Виктор видел закипающий на плите чайник. Анна неплотно закрыла его, и сейчас железная крышка мерзко брякала, подпрыгивая от пара.