Ненависть к тюльпанам
Шрифт:
Для меня оставалось неясным, как это времена могут быть голодными, и не нравилась необходимость заострить глаза.
Торговцы теперь разговаривали с ним по-другому: одни менее дружелюбно, другие — более.
— Говорят, ты опять стал отцом? — спросил один из них, стоя за своим прилавком с горой льда и сельдей.
— Более того, дважды!
— Что, близнецы?
— Да, мальчики!
— Во всяком случае, это мальчики!
— Верно, верно! Но жена по-прежнему хочет девочку, чтобы можно было
К тому времени я уже знал, как взрослые делают детей. Я слышал их при этом занятии, и даже несколько раз подглядывал за ними. Их неистовство пугало и в то же время волновало меня.
Один из моих одноклассников тоже был осведомлён обо всём, за исключением того, что при этом люди совершают движения. Никто не говорил ему об этом, и он никогда не заставал своих родителей врасплох. Так вот, он был чрезвычайно ошарашен, когда однажды обнаружил, что люди в это время двигаются.
Мы хохотали по этому поводу несколько дней.
Пришла зима, и каналы наконец-то замёрзли. Установилась отвратительная голландская погода: сильный ветер приносил с Северного моря дождь со снегом. Люди ворчали по поводу слякоти больше, чем обычно, чтобы отвлечься от разговоров о войне.
— Воюют ли армии зимой? — спросил я моего отца.
— Только в крайнем случае. Люди предпочитают убивать друг друга в хорошую погоду!
Следовательно, мы были в безопасности до весны!
5
Жизнь в семье круто изменилась с появлением близнецов.
Даже один новорождённый ребёнок создал бы в доме особенное настроение, а с близнецами этих особенностей прибыло вдвое больше! Они приковывали к себе пристальное внимание моих родителей, родственников, каждого, кто заходил в гости.
Я же невзлюбил вас обоих! Кем вы были для меня? Комочками плоти в одеяльцах!
Моя бедная мать долго не могла толком выспаться. Когда один из мальчиков спал, другой начинал плакать и будил первого. Однако постепенно близнецы приучились вместе засыпать и вместе просыпаться.
Окружающие говорили про них:
— Они как будто единый организм с двумя телами!
— Погодите, вот вырастут и станут разыгрывать шутки с вами — один будет притворяться другим!
— А некоторые из них способны посылать мысли на расстояние и разбивать чайные чашки, не касаясь их! — сказала одна старая женщина без малейшего сомнения в голосе. — Я сама такое видела!
Однажды мать положила малышей на свою кровать и сказала мне:
— Последи минуточку за братьями, мне нужно помыть руки! Не дай им упасть на пол!
Это был самый первый случай, когда я оказался наедине с близнецами.
Я приблизил лицо вплотную к ним, чтобы разглядеть, есть ли в них
Мои глаза смотрели прямо в ваши глаза, такие же голубые, какие бывают у всех малюток.
Вы оба заорали одновременно. Мать вбежала и оттолкнула меня в сторону мокрыми руками.
— Что ты им сделал?
— Ничего! Просто смотрел на них!
Она схватила близнецов и унесла из комнаты, оставив меня одного около постели, на которой она с отцом зачала их.
Вы, братцы, никогда не любили меня после этого!
У вас были свои тайные способы беседовать между собой: быстрые взгляды, особые движения маленьких пальчиков.
У вас были свои секретные способы беседовать и со мной тоже. Хотя вы не могли ещё говорить, я всё же слышал, как вы оба сообщали мне:
— Мы не любим тебя, но мы будем притворяться, чтобы не огорчать нашу мать! И ты тоже должен притворяться, что любишь нас, если ты действительно любишь свою мать!
Я понимал — необходимо оградить близнецов от всего плохого, что может случиться с ними. Но я не знал, как именно это сделать, и старался находиться как можно дальше от них, чтобы не стать даже косвенной причиной, если что-нибудь произойдёт.
У меня даже было чувство, что они желали для себя какой-нибудь неприятности, случившейся по моей вине — тогда вся любовь нашей матери целиком принадлежала бы им.
Однажды, спускаясь вниз по лестнице в погреб, я вдруг внезапно потерял сознание и свалился с ног. Вне сомнения, близнецы устроили это! Ведь, передавая свои мысли на расстояние, они могут при этом не только разбивать чашки, не так ли?
Гости, родственники и соседи всегда спрашивали меня — как мне нравятся мои братья? Я знал, какой ответ ожидался, и отвечал именно так. Они даже не пытались взглянуть мне в глаза, чтобы убедиться — не лгу ли я, как мог бы солгать любой ребёнок. Их на самом деле интересовало не это, а насколько правильным окажется ответ.
Один только дядя Франс заметил моё состояние:
— Помню, когда родилась моя сестра — твоя мать, я чувствовал себя ограбленным, как будто кто-то прошёл мимо и выхватил у меня из рук любимую игрушку!
При этих словах, впервые после появления в доме близнецов, я почувствовал облегчение и успокоился. Я никогда не смог бы завести такой разговор с моим отцом или с кем-либо ещё.
— Она тоже родилась очень миленькой, — продолжал дядя Франс. — Я был обязан любить её! Но для меня всё изменилось!
Понимая, что не следует задавать важные вопросы кому-либо, кроме своего отца, я, тем не менее, спросил дядю Франса:
— Как же мне относиться к близнецам?
Дядя Франс выдержал долгую паузу, поскольку это был трудный вопрос, а он хотел дать понятный мне ответ.