#НенавистьЛюбовь
Шрифт:
Я отпустил ее, о чем долго жалел.
Она уходила, и я смотрел ей вслед – тупой и влюбленный. Готовый в эту минуту ради нее на все безумства этого фигового мира.
Дашка обещала быстро вернуться, но ее все не было и не было. И я, забеспокоившись, пошел ее искать. Нужно было уходить, пока не возникло проблем с родителями.
Я спустился вниз и увидел в коридоре Дашку и ее подругу Ленку. Хотел окликнуть ее, но замер – потому что услышал то, из-за чего мир под ногами стал рушиться.
– Что случилось? И почему ты все
– Меня поцеловал один козлина. Обслюнявил. Как же мерзко.
– Что-о-о? Слушай, возьми-ка влажную салфетку.
– Боже, как мерзко, как мерзко. Слюни, алкоголь, фу!
– Еще бы, это твой первый поцелуй. Ужасно.
Дальше я слушать не стал – свалил, чувствуя, как распирает от ярости и обиды. Меня словно мешком с камнями оглушили. Я не ждал этого. Серьезно, я думал, что теперь у нас все будет хорошо. Что однажды я признаюсь ей, что всегда любил. Что мы будем вместе. Я и она.
Нежность сменила злость.
Страсть – обида.
Тайную любовь – глухая ненависть.
Сергеева притворялась, что ей нравится.
Зачем?
Использовала меня в качестве тренировочного полигона?
Хотела поиздеваться?
Зачем, мать ее?!
Зачем она дала мне надежду, а потом побежала к подруге и рассказала, каким отвратительным был ее первый поцелуй?!
1.11
Друзья сразу поняли, что со мной что-то не так. Но даже расспрашивать сильно не стали – знали, что я ничего не скажу.
– Уходим, – только и сказал я, наплевав и на Дашку, и на выпускной.
И мы ушли. Без нее.
В это же время мне позвонила Юля, которая праздновала выпускной в своей школе, и сказала, что друзья ее старшей сестры на тачках и смогут забрать всех нас с собой – мест много. Я согласился. И мы всей компанией двинулись на место встречи.
Встретились мы минут через пятнадцать, и Юля тотчас обняла меня, повиснув на шее. Была ли она красивой? Наверное, да, я не вглядывался в нее. Настроение было полностью убитым, и мне пришлось приложить много усилий, чтобы просто начать улыбаться. Портить своей страдающей рожей праздник остальным я не собирался, а потому мысленно послал Сергееву во все известные дали.
Мы расселись по тачкам – пришлось потесниться, зато место хватило всем. Юля сидела у меня на коленях, крепко прижимаясь и обвив руками мою шею. Декольте у нее оказалось впечатляющим, но мне было все равно.
– Потом поедем ко мне, Дан, – пообещала она, щекоча дыханием ухо. – Родителей не будет.
– Посмотрим, – ответил я, ловя себя на мысли, что сегодня не смогу быть вместе с ней. Все мысли – о Сергеевой. О ее ключицах, будь они неладны.
Рука Юли словно невзначай потянулась к моему ремню, но я одернул ее.
– Дан, что с тобой? – спросила она жалобно.
– Мы здесь не одни, – ответил я хмуро. И она заулыбалась.
– Зато у меня дома будем
Я промолчал.
Сначала мы хотели поехать на берег в отдаленный район города – оттуда открывался отличный вид. Однако Юле кто-то позвонил, и она вдруг решила, что поехать надо на набережную нашего района, которая располагалась не так уж и далеко от нас. Именно туда, куда мы изначально и планировали пойти.
«Иначе рассвет пропустим!» – объявила Юля, почему-то посмотрев на меня, и никто не стал возражать.
Машины повернули назад.
На набережной, озаренной оранжевым рассветом, было красиво. Я вышел из тачки и стал смотреть на неподвижную реку, вспоминая, как еще совсем недавно целовал Дашку, считая ее своим сокровищем и не зная, что она так поступит со мной и с моими чувствами.
– Ты в порядке? – подошла ко мне сзади Юля и обняла, прижимаясь грудью к моей спине.
Наверное, это был порыв глупости, но я развернулся и жестко поцеловал ее. Я проверял, что буду чувствовать, целуя не Сергееву, а другую. Может быть, во всем виноват алкоголь? И с Юлей мне будет так же хорошо, как было с Сергеевой?
Но нет.
Чем дольше я целовал Юлю, тем отчетливее осознавал, что поцелуи с ней – такое же безнадежное дело, как и раньше. Я целовал ее и чувствовал отвращение.
Не к ней. К себе.
Я отстранился, поняв для себя, что не пойду сегодня к ней домой. И вообще никогда. Нам точно надо расстаться.
А Юля ничего не понимала. Обнимала меня, смеялась, визжала от радости – она давно мечтала закончить школу.
Рассвет, ради которого мы приехали, становился все ярче. Из оранжевого он сделался розовым. Засунув руки в карманы, я смотрел на небо и думал, что в этом рассвете – последнем детском рассвете – нет ничего волшебного.
Еще один рассвет, который я встретил с друзьями на улице. А может, во мне просто не было сентиментальности. Мать часто в шутку говорила, что я бесчувственный чурбан – весь в отца, разумеется. После этих слов мы с ним переглядывались и хмыкали.
– Народ, а давайте пообещаем друг другу, что встретимся здесь в этот же день на следующий год? – спросил кто-то более чувствительный к подобным вещам, чем я. Забегая вперед, скажу, что, разумеется, никто не встретился. Разве что мы с парнями встречались в баре или гуляли по вечерам. И для меня это было еще одним подтверждением того, что громким словам верить нельзя.
Поступки красят человека. А слова – украшают. Как-то так, верно?
Кто-то предложил положить друг другу руки на плечи, и я стал нервно ржать – стоять с минорными рожами и пялиться на солнышко мне казалось глупостью, да и после неудачи с Дашкой я был порядком обозлен.
Может быть, окажись Сергеева рядом, я бы иначе воспринимал то утро. Как знать.
Искусственная слащавая идиллия закончилась тогда, когда мне позвонила обеспокоенная Дашкина мать и спросила, не со мной ли ее дочь.