#НенавистьЛюбовь
Шрифт:
– Ты теперь, наверное, меня ненавидишь, – прошептала она. Мне стало стремно – обижать ее в мои планы не входило.
На следующий день меня позвала на вписку одноклассница. Никуда тащиться мне не хотелось, но я случайно узнал, что там будет и Дашка. Поэтому все-таки согласился. Надеялся поговорить с Сергеевой там, на нейтральной территории, и все объяснить.
Не помню, как так вышло, что на вписку я пришел одновременно с Каролиной, и все решили, что мы вместе. Народу было немало. Гремела музыка, на столе и на полу стояло много алкоголя, на который заранее скидывались парни. Было весело. Кто-то танцевал, кто-то
Мне хотелось так же – с Сергеевой. И я с трудом отвел от парочки взгляд.
Каролина чувствовала себя не в свой тарелке, испуганно жалась ко мне, а когда какой-то чувак решил позаигрывать с ней, мне пришлось его отгонять. Почему-то все еще больше убедились в том, что мы – пара.
Когда соизволили прийти Дашка с Ленкой, я уже выпил бутылку пива и чувствовал себя взрослым и свободным. Каролина не отходила от меня ни на шаг, но меня это уже не напрягало. Напрягало другое – то, что рядом с Сергеевой стал виться тот самый Стоцкий. Он слишком откровенно пялился на ее ноги. Я тоже на них пялился, не скрою, но хотя бы украдкой. И возмущался про себя – зачем Пипетка напялила такой короткий сарафан? Еще короче не могла найти?
Ее ноги всегда мне безумно нравились.
Скотский тоже их оценил. От этого хотелось натянуть хотя бы один его глаз на задницу, чтобы не пялился на Дашку, но пришлось сдерживаться. Устраивать драку в чужом доме не хотелось. И я молча глотал то, как Скотский лапал ее, прижимал к себе и нес какую-то чушь прямо на ухо.
Дашка же все время улыбалась, точно кукла. Наверное, он ей и правда нравился.
Мне оставалось только сжимать руки в кулаки.
Между тем целующаяся парочка старшеклассников все не унималась. После долгих поцелуев они исчезли – я прекрасно понимал, для чего. И попытался думать не о том, как на моих коленях будет сидеть Сергеева и целовать меня, обвив руками шею – иначе мне придется позорно ретироваться куда-нибудь в ванную. А о совершенно посторонних вещах. Разговорился с Каролиной, выпил еще пива и меня отпустило.
Кто-то предложил сыграть в «бутылочку». Я зачем-то согласился. Каролина – тоже. Из-за алкоголя было весело и кружилась голова, поэтому я лег прямо на пол, положив голову на ее колени. И думал, что было бы круто, если бы мне выпало взасос поцеловать Сергееву. Но эта чертова «бутылочка» дала мне возможность только обнять Дашку.
Она так пристально и нехорошо на меня смотрела, что я обнял ее и моментально отстранился, мысленно посылая куда подальше.
Когда выпало, что я должен по-взрослому поцеловать Каролину вместо какого-то пацана, я не стал отказываться. Был уже на пределе – не мог больше смотреть на то, как это делают другие. А еще хотел доказать Сергеевой, что мне на нее плевать – пусть хоть облизывает своего Скотского с головы до ног.
Делать это на виду у всех было страшно. Все внимательно смотрели на нас с Каролиной, будто хотели увидеть шоу. И раз они хотели шоу, я решил, что они получат его.
«Сейчас или никогда», – скомандовал я себе. После этих слов я, как правило, не отступал. И делал то, что делать боялся или не хотел.
Под одобрительный гул пацанов я взял тонкое нежное лицо Каролины в свои ладони,
Каролина обняла меня – сначала несмело, а потом ее пальцы стали сжимать мои плечи все сильнее и сильнее. И я понял, что все хорошо. Ей нравится. Она отвечает мне. И никто не смеется за нашими спинами.
Мы целовались долго – оба были неопытны и обоим сердца жгла страсть.
1.5
Не знаю, почему в какой-то момент я решил, что целую Дашку. Наверное, во всем был виноват алкоголь. Когда я отстранился от Каролины, чувствуя, как зашкаливает пульс, и обернулся назад, то увидел бледное лицо Сергеевой. И испугался на миг – как так? Почему она там? Я же только что целовал ее, она – со мной.
И только потом до меня дошло – я целовал Каролину. При Дашке. И, кажется, это ей не понравилось. Она обиделась. Но почему? Разве не она говорила, что даже Скотский лучше меня? Черт, он просто мешок с камнями, что она в нем нашла-то?!
Забавно, виноват был я. Но при этом злился на Дашку из-за ее нового дружка. Я то и дело вспоминал, как день назад она говорила мне, что отношения ей не нужны. И, видя, как она позволяет ему обнимать себя, осознавал – Сергеева солгала. Опрокинула меня. И повелась на Скотского (Стоцким мне упорно не хотелось его называть).
Я был так на него зол, что мы с этим петухом снова стали задираться. Я реально готов был ему врезать, но нас развели парни. Однако я знал, что эта вписка закончится дракой. Чувствовал это. И не зря.
Как это вышло, я плохо помню. Кажется, они столкнулись на кухне – Дашка пролила что-то на платье Каролины. А я наехал на нее, потому что был зол. «Даша! – хотелось крикнуть мне. – Какого фига ты мне соврала?!»
– Пошел к черту! – вполне логично послала меня Дашка.
– Сама иди! Как всегда от тебя одни неприятности, – рявкнул я в ответ, стараясь не смотреть на ее ноги.
И тут пришел он – тот, кто, по мнению моей вроде бы любимой девушки, был лучше меня. Чем лучше? Тем, что ставил малолеток на счетчик в школе?
– Какого фига ты на мою девчонку голос повышаешь? – поинтересовался Скотский, и меня накрыло.
«Моя девчонка»? Это с каких, мать твою, пор, она – твоя?
Я просто подошел к нему и молча врезал по морде. Он не ожидал и отлетел в сторону. Потом вскочил и набросился на меня. А я только этого и ждал.
Скотский дрался лучше – чувствовался опыт. Да и в подлых приемчиках он был спец. Но я был более техничным и быстрым. И очень злым.
Злость всегда придает силы.
Не знаю, чем бы все закончилось, но нас снова разняли. Думаю, я разнес бы ему пол-лица. Но, увы. Такую роскошь мне не позволили.
После драки Дашка и Ленка куда-то убежали, заставив меня почувствовать себя виноватым – наверное, они испугались наших разборок. Правда, долго я в себе не копался. Приехали вызванные соседями менты, и нас всех увезли в участок.
Забирал меня отец. Сначала он был зол и пригрозил мне домашним арестом на все лето. Однако потом приехала мать Каролины, и начались новые разборки. Эта тетка, на которую Каролина была абсолютно не похожа, стала орать на меня, решив, что я – парень ее драгоценной дочери.