Ненужная жена. Хозяйка постоялого двора
Шрифт:
Внутри разливается огонь. Не болезненный, не обжигающий — родной. Часть меня, которую я держу взаперти, но которая всегда рядом и ждет своего часа. Я чувствую, как кожа натягивается, как кости начинают смещаться, меняться, расти. На мгновение боль становится невыносимой — это всегда так, даже после сотен трансформаций. Но за ней приходит ощущение силы, мощи, свободы.
Пламя внутри разрастается, заполняет каждую клетку, выплёскивается наружу, окутывая меня огненным коконом. Слышу восхищённые возгласы наблюдающих солдат. Для них это всегда зрелище, чудо. Для
Когда трансформация завершается, я уже не человек. Чувства обострены до предела — я слышу биение сердец солдат поблизости, чувствую запах страха, исходящий от них, несмотря на попытки казаться храбрыми. И я чувствую приближение тьмы — зловонное, неестественное, оскверняющее сам воздух.
Взмахиваю крыльями и взлетаю. Ветер бьёт в морду, наполняя восторгом. Как бы ни был я привязан к своему человеческому телу и к миру людей, небо — мой истинный дом. Набираю высоту и вижу их — тёмные твари, выползающие из леса, словно чернильное пятно, растекающееся по бумаге. Они движутся к постоялому двору, будто точно по прямой, будто чувствуют направление к Элене, И к моему сыну.
Гнев вспыхивает внутри огнём. Это не холодная ярость воина, а всепоглощающее, первобытное бешенство защищающего своё дракона. Среди тварей я сразу нахожу её. Ту, что ведёт за собой рой.
Моё пламя рвётся наружу, и я не сдерживаю его. Делаю глубокий вдох и выпускаю огонь. Благодаря предусмотрительности солдат, очистивших участок вокруг постоялого двора, огонь не распространяется дальше, а ранит только тех, кого нужно.
Вижу, как моё пламя поглощает тварей десятками. Их искажённые тела корчатся, горят, рассыпаются пеплом. Слышу радостные крики солдат с укреплений. Они думают, что это конец.
Если бы всё было так…
Пламя утихает, а тьма продолжает двигаться. Часть тварей я и правда уничтожил, но остальные... Их тела покрываются сажей, некоторые теряют руку или ногу, но продолжают двигаться. Так не должно быть.
Я расправлялся с ними пламенем из частичного обращения, тот огонь куда слабее нынешнего. Похоже, Лианор был прав. Они эволюционируют. Адаптируются. Учатся.
Выпускаю новую ленту пламени, более концентрированную, нацеленную на ту, что ведёт их. Но она уклоняется, и огонь поражает лишь её приспешников. Вижу, как некоторые из них замедляются, падают, но другие продолжают идти, как будто пламя для них — не более чем неприятная помеха.
Если огонь больше не эффективен, нужно найти другой способ. И решение приходит мгновенно — когти и зубы.
Камнем падаю, прямо в гущу тварей. В последний миг распахиваю крылья, помогая себе магией приземлиться и одновременно атакуя монстров. Не давая им опомниться, разрываю тёмную плоть когтями, зубы дробят кости. Чувствую вкус крови — горькой, ядовитой, но это меня не останавливает.
Вокруг творится безумие. Твари бросаются на меня со всех сторон, пытаясь прорваться сквозь защиту чешуи. Продолжаю сражаться, расчищая пространство вокруг себя, пробиваясь к их предводительнице.
Она возникает совсем близко. Выглядит почти как
Бросаюсь вперёд, намереваясь разорвать её на части. Если смогу, всё закончится, но внезапно что-то происходит. Мир вокруг замирает, и её голос — не звук, а касание разума о разум — проникает в мои мысли.
«Наконец-то мы встретились лицом к лицу».
Пытаюсь закрыться от её голоса, но он просачивается сквозь все барьеры, обволакивает сознание, как паутина.
«Почему ты сражаешься со мной? Разве не видишь — я пришла помочь. Освободить тебя от бремени, которое ты взвалил на себя».
Изображения вспыхивают в моём сознании — я, свободный от обязательств, от ответственности, парящий в небесах без цепей долга. А рядом другой дракон, откуда-то я знаю, что это Кселарон.
«Я могу дать ему то, что никогда не сможет дать она. Понимание. Принятие его истинной природы. Человеческая женщина никогда по-настоящему не поймёт, каково это — быть драконом».
Голос становится мягче, соблазнительнее. Обещает покой, счастье, семью. Вот только у меня всё это есть. Теперь есть.
«Я буду лучшей матерью твоему сыну, чем эта самозванка, которую ты прячешь. Что она знает о наследии? О силе, текущей в его венах? Она будет бояться его, когда он начнёт меняться. А я... я научу его всему».
Часть меня почти готова поверить. Но глубже, в основе моего существа, я знаю, что это обман. Каждое слово, обещание — изощрённая ложь.
Я вижу глаза Элены, полные решимости, когда она защищала постоялый двор от бандитов, не зная ещё, как управлять своей силой. Вижу, как она держала нашего сына после его рождения — с благоговением и безусловной любовью. Вспоминаю её смех, её гнев, её страсть — всё настоящее, всё человеческое, всё бесконечно дорогое.
Но как избавиться от этого морока? Он опутывает меня, сжимает, не даёт вырваться. Чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее становится его хватка. Откуда-то издалека, словно сквозь толщу воды, слышу крики солдат. В глазах темнеет, сознание начинает уплывать.
Глава 48
Сижу на холодном каменном полу, прижимая к груди Кселарона. Его маленькое тельце непривычно напряжено — он не спит, хотя должен бы. Крошечные пальчики цепляются за мою рубашку с силой, удивительной для младенца. Он смотрит вверх, в темноту низкого свода подвала, словно видит что-то сквозь камень и землю. Будто прислушивается.
Как и все мы.
Подземелье под постоялым двором просторнее, чем мне показалось в начале — длинное помещение с каменными стенами, несколькими факелами и масляными лампами, расставленными по периметру. Свет их тусклый, неровный, отбрасывает причудливые тени на лица людей, сидящих вдоль стен. Женщины, старики, дети — те, кто не может сражаться. В углах сложены запасы еды и бочки с водой. Кристард всё продумал. Как всегда.
Кселарон тихонько хнычет, и я прижимаю его ближе, покачивая.