Ненужная жена. Хозяйка постоялого двора

Князева Алиса

Но первые добежавшие до двери уже колотят в неё, пытаясь выбраться.

— Выпустите нас! — кричит бородатый мужчина. — Я не хочу здесь подохнуть!

— Барьер держит не только тварей снаружи, — пытаюсь объяснить я. — Он защищает нас от всего, включая обрушение.

Этого я не знаю, конечно, но главное чтобы все перестали паниковать.

— Откуда нам знать? — кричит кто-то. — Может, он уже ослаб!

Майгара быстро подходит ко мне, на её лице тревога.

— Элена, Кселарон не в порядке. Он не перестаёт плакать.

Действительно,

мой сын заходится в плаче. Не обычном детском хныканье, а отчаянном, почти безутешном крике. Я беру его на руки, прижимаю к груди, но он продолжает плакать, его тельце сотрясается.

— Тише, маленький, тише, — шепчу я, покачивая его. — Мама здесь. Всё будет хорошо.

Но слова застревают в горле, потому что я сама не верю в них. Что-то не так. Кселарон никогда так не плакал. Он вообще очень тихий ребёнок, и его всегда несложно успокоить. Сейчас же...

Словно чувствует что-то, недоступное нам.

Неожиданная мысль пронзает меня. Что если Кристард там, в опасности и… всё же уступает твари, что пытается забрать нашего сына? Я ведь не знаю, смогла ли я помочь ему.

Моё сердце сжимается от этой мысли. Вдруг Кселарон так реагирует, потому что Кристард в беде. Возможно, прямо сейчас он...

Нет. Я не позволю себе думать об этом. Наша связь всё ещё жива, я чувствую её – тонкую, натянутую, но не разорванную. Он жив. Должен быть жив.

Что бы ни было, я буду верить в мужа.

Внезапно Кселарон перестаёт плакать. Его глаза, такие же синие, как у отца, широко открываются, он смотрит куда-то поверх моего плеча. Я резко оборачиваюсь, и в этот момент грохот со стороны лестницы заставляет всех замереть.

Тишина. Абсолютная, звенящая тишина. А потом – скрежет, словно что-то царапает дверь снаружи.

— Они здесь, — шепчет женщина рядом со мной, её глаза расширены от ужаса.

— Защитный барьер не пропустит их, — напоминаю я, но мой голос дрожит.

Скрежет усиливается, к нему добавляется низкое, утробное рычание. И вдруг – удар такой силы, что дверь содрогается, а руны на ней мигают, как догорающие угли.

— Это конец, — говорит кто-то. — Мы все умрём.

Второй удар. Дверь трещит, одна из досок ломается, сквозь щель просовывается что-то чёрное, похожее на коготь.

Люди отступают к дальней стене, сбиваясь в кучу, как испуганные овцы. Я остаюсь стоять, чувствуя, как внутри растёт что-то горячее, решительное. Не знаю точно, что я собираюсь сделать, но что-то сделать я должна. Кристард говорил, что ждал от меня нападения. Может в теле Элены тоже есть магия? Самое время ей проснуться!

Я не сдамся без боя. Не позволю этим тварям причинить вред моему сыну, людям за спиной. Я хозяйка постоялого двора. Это мой долг!

Третий удар, и дверь разлетается в щепки. Руны гаснут. Барьер пал.

В проёме появляется тёмная, искажённая фигура не человек, но и не зверь. За ней – ещё и ещё. Твари заполняют лестницу, их глаза светятся зелёным в полумраке подвала. Крики ужаса разрываются за моей спиной.

—

Я вскидываю руку, толком не зная, что делаю. Всё происходит на инстинктах.

С моих пальцев срывается поток белого света, будто нити кукловода. Не зная точно, что нужно делать, я замахиваюсь, будто хочу оцарапать вошедшего тёмного, и нити гибко повторяют движение, рассекая монстра.

— Получилось? — шепчут за спиной. — Она может защитить нас?

Если бы.

Первый падает на колени и осыпается, будто разрушенная песчаная фигура, но все остальные… Поднимаю руку, чувствуя, как кружится голова. Уже понимаю, что на вторую попытку сил у меня не осталось, я и первую невесть как провернула. Проклятье… Инстинктивно отступаю, прижимая Кселарона крепче к себе. Мой мальчик не плачет, он смотрит на тварей с каким-то странным спокойствием, почти любопытством.

Второй прыгает в подвал, приземляясь на все четыре конечности. За ней следует третья. Готовятся напасть, я вижу, как напрягаются их тела.

Внезапно происходит нечто странное: задние ряды тварей разлетаются в стороны, словно их сметает невидимая рука.

Я замираю в недоумении. Монстр, готовившаяся прыгнуть, оборачивается, издаёт пронзительный визг и бросается обратно к лестнице. Остальные следуют за ней, но отступать некуда — что-то или кто-то пробивается через их ряды.

И вдруг я вижу его – окровавленного, покрытого грязью и сажей, но невероятно, невозможно красивого даже сейчас. Кристард. Мой Кристард.

Он движется сквозь тварей с невероятной грацией, его меч сверкает в полумраке, каждый удар находит цель. Монстры падают один за другим, некоторые пытаются бежать, но сталкиваются с новыми врагами, поднимающимися по лестнице за Кристардом.

Солдаты. Врываются в подвал, добивая оставшихся тварей. За ними – ещё какие-то люди, их доспехи отличаются.

— Подмога из столицы, — говорит Майгара, и её голос дрожит от облегчения. — Они всё-таки пришли.

Я стою, не в силах пошевелиться, не веря своим глазам. Кристард заканчивает с последней тварью, вонзая меч в её грудь. Затем выпрямляется, отбрасывает с лица слипшиеся от пота и крови волосы и смотрит прямо на меня.

Наши взгляды встречаются через весь подвал, и мир исчезает. Есть только он и я, и наш сын между нами.

— Барьер снят, — говорит Кристард, и его голос хриплый от усталости. – Снаружи безопасно. Вы можете выходить.

Люди не заставляют себя ждать. Они бросаются к выходу, протискиваясь мимо солдат, спеша вырваться из этой подземной тюрьмы на свежий воздух. Я слышу возгласы удивления и облегчения. Мира, Таша и Майгара тоже двигаются к выходу, но я остаюсь на месте.

Кристард идёт ко мне против людского потока. Его движения медленны, каждый шаг, кажется, даётся ему с трудом. Я вижу кровь на его одежде – не только чужую, но и его собственную. Вижу рану на плече, порез на щеке. Но главное — жизнь в его глазах, ту самую искру, которой так боялась лишиться.