Необходимо для счастья

Жуков Анатолий Николаевич

Куда же она делась, проклятая? Надо поискать в прихожей.

Пол скрипит и будто шевелится под ногой, между брусками паркета широкие щели. Видимо, изготовили из сырой древесины и настлали сразу, а теперь бруски высохли и вот скрипят, качаются. Надо перестилать.

В прихожей тоже тесновато от вещей, как в любой другой комнате. А первая моя квартира была по размеру вот с эту прихожую, не больше. Кровать, тумбочка, служившая одновременно столом, буфетом и книжным шкафом, и… все. Больше ничего не было, даже стула. Садился на кровать, пододвигал к себе тумбочку, в которой позвякивали жестяные ложки, кружка, чашка, а внизу лежали учебники, и начинал работать. Неплохо, даже хорошо, отлично тогда

работал да еще приглашал в гости друзей. Как-то размещались, не жаловались. А сейчас здесь два человека не разойдутся.

Комплекты старых журналов пора бы выбросить, весь угол завален ими, другой угол занят вешалкой — тут ничего не найдешь, да и как она сюда попадет, разве что внизу, в ящиках для обуви, да и то едва ли.

Что же я свет не включу, роюсь в потемках? Проклятая забывчивость!.. Ну вот, теперь хорошо, только неудобно стоять на коленях, жестко старым костям.

Сколько же здесь скопилось обуви! Не шесть, а четырежды по шесть человек обуть можно. Впрочем, напрасно удивляюсь. У каждого по паре сезонной обуви, ну, еще выходная, домашняя, — слава богу, не прежнее время, когда я одними ботинками обходился. А женщинам еще хочется не отстать от моды, но нельзя сказать, что они слишком увлекаются: жена уже стара для этого, а невестка имеет строгий вкус и не расточительна. То есть обвинить никого нельзя, имеем лишь самое необходимое, и вот целый обувной магазин. Шлепанцы еще сюда засунули. Сколько раз рекомендовал оставлять на месте — нет, жена обязательно уберет в ящик, чтобы не мешались под ногами. Справедливо, разумеется, но вот попробуй разыскать что-нибудь в этой куче.

Нет, здесь не видно. Может, в детскую ребята затащили? Вполне возможно, надо посмотреть. Ох, господи, и спина что-то не разгибается. Постоял немного согнувшись, и вот уже не разгибается, и колени болят. К старости все начинает болеть, все… Уфф, отпустило!.. Куда же я шлепанцы свои засунул? Вот ведь забывчивость — снял с ног и засунул в ящик, вспомнив распоряжение супруги. Опять нагибайся!

Ну вот, теперь отправимся в детскую. Надо было сразу там посмотреть: ребята любопытны, могли взять, а я ищу по всей квартире.

Нескоро тут найдешь, среди их игрушек и книжек. Просто поразительно, сколько здесь скопилось всякого добра, у меня никогда не было ничего подобного: ни «конструкторов» не было, ни заводных машин и тракторов, ни самолетов и вертолетов, ни ракет, которые можно запускать, ни медведя, качающего головой и лапами, если его завести, — ничего, к сожалению. Собирал на пыльной сельской улице разные стеклышки, черепки, кости и играл, как все мальчишки. Впрочем, были казанки, их, кажется, еще бабками называли, вот это была ценность! Осенью отец зарежет барана, и ты уже ждешь не дождешься, когда мать станет варить студень из ног, а мелкие кости, эти самые казанки, отдаст тебе.

Да, великая это была ценность — казанки! Их покупали за деньги, выменивали на хлеб и леденцы, а крупные панки, которые служили в игре битой и заливались внутри оловом, представляли для ребят целое состояние. Однажды я случайно нашел такой панок и, счастливый, рассказал товарищам, так они завидовали мне целую неделю и ходили по задворкам, искали, надеясь на счастье. Все мы что-нибудь ищем — и дети, и взрослые.

Куда же она девалась, моя пропажа? Надо посмотреть во втором ящике.

Тоже полон, придется разбирать. Надувная лягушка. Опавший проколотый мяч. Юла. И в садике у них пропасть игрушек, и здесь. Ну-ка, запустим юлу. Раскачаем сильней и… пошла. Хм, звучит, мелодично звучит и крутится. Интересно. Пожалуй, даже какая-то музыкальная фраза или часть фразы. Приятно звучит. В садике у них есть даже пианино, у этих сорванцов.

А мы воспитывались на улице, влияние которой, по общему мнению, является отрицательным.

И на семью жалуются педагоги. Мы-де прививаем одно, а в семьях ребята видят другое. Точнее, разное: в каждой семье свое. А в школе воспитание единообразно. Ну да, педагоги тоже ищут, но если принять их теоретические изыски, то самым оптимальным вариантом надо признать отделение детей от семьи и от так называемой улицы. А они и так уже отделены: нередко в трехмесячном возрасте ребенок поступает в ясли, потом — садик, школа, вуз, училище или техникум. Родителей видят лишь в выходные и праздники.

Впрочем, родители действительно разные, есть такие, что надо считать за благо, если дети их редко видят. Вот как нашего вечно пьяного и вздорного соседа…

Нет, пожалуй, я тут не найду, разве что под книжками. Дошколята оба, а сколько набралось книжек! У нас в доме была единственная книжка — истрепанная бабушкина Библия. Там есть одна фраза, уже тогда поразившая меня своей парадоксальностью: «Во многая познания — многия печали». И бабушка не смогла объяснить, твердила одно: «Много будешь знать — скоро состаришься». А мне и хотелось если не состариться, то быстрее вырасти, повзрослеть. Взрослые ведь самостоятельны, они так уверенно действуют, что трудно усомниться в их глубоких жизненных познаниях. А уверенность очень часто бывает следствием именно ограниченного знания.

Ну вот, телефон зазвонил — бросай все, иди. Кто-нибудь из института, вероятно. Нет, пока здесь не закончу осмотр, не подойду. Просил ведь не беспокоить, я работаю, у меня нет лишнего времени, зачем тревожить старого человека…

А вот эту книжицу можно и выбросить, истрепалась вся.

Поиграл малость, Дуда сломалась. Только починили — Тили-лили-лили.

Хм, складные стишки, любопытные. Чьи это?.. А-а, народные… У народа всегда складные, нескладное и ненужное умирает.

Куда же она подевалась, а? И телефон заливается не умолкая. Надо идти, кто-то настойчивый.

— Слушаю… Да я, здравствуйте… Что ж, по-моему, неплохо… А? Повторите, не расслышал… Правильно, нужен новый эксперимент, как же иначе… Поиск есть поиск… Вот и ставьте без меня… Всего доброго!

Никак не научатся работать самостоятельно! «Профессор, можно ли так? Профессор, можно ли этак?» А что профессор — бог, что ли? Я тоже ищу, и все мы что-нибудь ищем. Вся жизнь — поиск. У вас новейшая техника, у вас современные знания, у вас молодость, наконец, — ищите и обрящете.

Разве у сына в комнате посмотреть? Вполне вероятно, его она вроде интересовала, эта вещичка.

Тоже тесновата комната, надо бы побольше или отдельную квартиру им. Все-таки молодой ученый, семья к тому же, но как внуки обойдутся без нас, это ведь счастье, когда у ребят кроме родителей есть дедушка и бабушка. Да и нам с женой приятен их лепет, нескончаемые «почему?», «зачем?», приятно, когда они забираются на колени, возятся… Сын меньше расположен к детям, да и невестка тоже — сказывается молодость, ее обычный эгоизм, и вот они больше заняты собой и своими делами. Как мы с женой когда-то. Родительское чувство полностью оформляется, вероятно, только в среднем возрасте и с годами усиливается, а в молодости почти все мы плохие родители. Правда, в молодости рождаются более сильные дети, а недостаток родительского внимания восполняем мы, старики. И это очень хорошо. Жаль, что современная семья редко состоит из трех поколений: бывшие отцы — отцы — будущие отцы. А это так важно для нормального функционирования семьи, архиважно! Во всяком случае, новое поколение должно иметь наглядный пример взаимоотношений отцов и детей в первооснове общества — семье.