Необитаемый город
Шрифт:
Мне не хватает воздуха. Отпускаю разбитую голову, отползаю в сторону, наблюдая за неподвижным телом. Личинка исчезла. Веревка лежит нетронутая на полу.
Неужели я убил Элли? Ползу вперед, боясь, что она вскочит в любой момент или личинка вырвется из ее груди кровавым снарядом. Но нет, это у нее в лице, а не в груди. Что это — личинка? Микрочип? Я мог бы размозжить ей голову и выяснить. Можно раз и навсегда покончить с этим — узнать, что там у них внутри.
Не так ли умирали и другие члены секты — избитые
Неужели я и в самом деле убийца?
Ручка двери поворачивается. Сюда кто-то идет.
Глава 28
«Запри ее! — кричит Ванек. Он рычит и показывает на дверь. — Быстро — или увидят!»
Дверь открывается, и я в суматошном броске прыгаю к ней. В образовавшейся щели появляется лицо:
— Элли?
Врезаюсь в створку, захлопываю ее. Тот, кто заглядывал, скорее всего, не мог увидеть тело Элли.
Теперь голос больше взволнованный, чем недоумевающий:
— Элли?
«Скажи им, что ты — я, — подсказывает Ванек. — Они поверят — их воспитали в вере ко мне».
— Это я, — говорю тут же, — доктор Ванек. Вам что-то нужно?
— Доктор, мы слышали крик. У вас все в порядке?
Отвечаю первое, что приходит в голову:
— Элли хочет отменить эвакуацию.
«Нет! — восклицает Ванек и бросается ко мне».
— Идите и другим передайте, — продолжаю я. — Нам нужно, чтобы все оставались в лагере.
«Ты не смеешь! — вопит Ванек, кидаясь к двери, но я прикрываю ручку своим телом. — Нам необходимо эвакуироваться, — настаивает он. — Предательство Элли не отменяет этого!»
— Но ее смерть отменяет, — говорю я, осаживая его взглядом. — Теперь тут командую я, и я хочу закрыть всю контору — лагерь, детей, процесс. Весь этот кошмар. Полицейские вернутся, увидят все и положат этому конец.
«И что, по-твоему, будет с тем, кто теперь командует? — спрашивает Ванек. — Погладят по головке и отпустят?»
— Они ничего не знают о вас, — отвечаю я. — Полицейские видели, что я появился час назад. ФБР наблюдало за мной долгие годы. У них столько доказательств моего неучастия, что они даже послали человека разобраться с этим.
«Значит, совет в полном составе отправится в тюрьму, — подводит итог Ванек. — Твоими стараниями. Что ты собираешься делать с ними? — Он обводит рукой погруженные в сумерки ясли. — Две, может быть, три сотни детей. Спасти их невозможно — процесс необратим. Судебная система разместит их по больницам и воспитательным домам по всему миру. „Дети“ рассеются по всему миру — на такой результат мы даже не смели надеяться. Думаешь, у нас нет людей в полиции? В судах? Майкл, ты уже проиграл».
— Вы пытаетесь спровоцировать меня, чтобы я убил их? Это единственная оставшаяся возможность!
«Я пытаюсь помочь увидеть их такими, какие они есть».
— И
«Неотвратимые».
Я смотрю на него в свете ламп, прислушиваюсь к крикам снаружи. Лагерь погрузился в хаос. Перевожу взгляд на тело Элли, потом на ряды детей.
— Кто же они?
«Они такие же, как ты».
— Тогда кто вы? — спрашиваю я. — То, что вы сделали в машине… и то, как Элли напала на меня только что. Это не из ряда нормальных явлений, я бы даже сказал, что и не из ряда реальных. — Смотрю на него широко раскрытыми глазами. — Может, вы инопланетяне?
«Мы принадлежим Земле в большей мере, чем вы. Мы ее дети».
— И как это понимать?
«Ты знаешь, где кроется ответ». — Ванек пожимает плечами.
Конечно, в старом фермерском жилище. В том, который Элли называла Домом, — в логове Черни. Кто бы они ни были, что бы ни представлял собой процесс, корень всего там.
— У нас мало времени, — говорю я. — Полиция не должна найти меня.
«Опять в бега? Ты ничего другого и не собираешься делать?»
— Пойду в Дом. Но выбраться мне нужно до появления копов. — Киваю на тело. — Ведь это третий убитый мной человек.
«Она жива».
Прислушиваюсь у двери, чтобы убедиться, что никто не поджидает с другой стороны. Осторожно открываю ее, осматриваю лагерь. Люди бродят по грунтовым улицам растерянными толпами. Оглядываюсь на спящих детей. Спасти их я не могу, но, может быть, в моих силах сделать так, чтобы подобное ни с кем не случилось впредь.
Смотрю на дверной замок, трогаю его — устроен он просто. Пожалуй, имеет смысл запереть дверь — не хочу, чтобы кто-нибудь увидел Элли и поднял тревогу.
Выхожу на улицу и защелкиваю замок.
Мимо проходит человек с поводком, на конце — ошейник, волочащийся по земле. Дожидаюсь, когда он минует меня, и выхожу на улицу, петляю между десятком медлительных разнородных групп. Посреди дороги стоит женщина, держит в руках перевернутый пакет из супермаркета. Она смотрит на пустой пакет с таким видом, будто погружена в важные размышления. За ее спиной в панике мечутся другие безумцы, топчут раскиданные по земле пластмассовые овощи. Обхожу женщину и двигаюсь дальше.
— Доктор Ванек! — Это та, которую зовут Арлин, она пробирается ко мне сквозь толпу. — Доктор Ванек, что происходит?
Понятия не имею, что сказать. Нельзя допустить, чтобы детей спрятали от полиции, но Ванек прав: они рассеются по городу, может быть, по всей стране. Способен ли культ распространяться таким образом? Кто бы они ни были, пойманные в наших головах, под силу ли им выбраться оттуда? Способны ли они размножаться? Необходимо попасть в Дом.
Показываю на главные ворота:
— Вы должны следить за ними, ясно? Наблюдайте, и, если кто подойдет, поднимайте тревогу.
— Но у нас же есть охранники.