Необязательные отношения
Шрифт:
— У него большое будущее, — сказали ей.
Лавровой хотелось плакать.
Было темно, в большом доме Минотавра не горело ни огонька. Склонившись, как заговорщики, Лаврова с Никитой сидели на полу в ее комнате в кругу мерцающих живым огнем толстых свечей. Сквозь окно за ними подглядывала и подслушивала любопытная ночь. Она зажгла матовый шар полной луны, разлила молочные озера и реки среди туманных, пасмурных берегов. Подсветила рваные облака, рассыпала яркие бусины немигающих звезд на черном небосводе. Ночь сложила звезды в светящиеся
Лаврова шепотом читала танка: «Росинки дрожат на листьях мисканта, миг, и их нет, но я все живу, надеясь» note 3 .
Ей нравилось, как слушал ее Никита, его глаза распахивались широко-широко. Иногда он ее даже не слышал, воображение уносило его в дальние дали.
— Как красиво! — воскликнул ребенок.
— Да, очень. Миг, и их нет. Красиво и грустно. Красивой и грустной может быть только ускользающая красота Ее трудно увидеть и еще труднее сберечь.
Note3
Акадзоме-Эмон — японская поэтесса (текст танка приведен в сокращенном виде).
— Что такое ускользающая красота?
Лаврова взяла ароматическую палочку и опустила ее в воду. На палочке сверкал и переливался всеми цветами мира крошечный бриллиант, он медленно соскользнул вниз, и через миг его не стало.
— Ах! — отчаянно вздохнул очарованный странник.
— Не расстраивайся. Она возвращается. Ее только надо суметь отыскать.
— Можно я буду ночевать с тобой? — попросил околдованный ребенок.
— Можно, — разрешила Лаврова.
Ночью она его разбудила.
— Кит, вставай, пойдем смотреть на траву.
Они вышли в сад. Перед ними раскинулось море черно-белой травы. Оно простиралось до самого горизонта. Море колыхалось сильным ветром загадочно и страшно. Его волны были высокими и грозными, они, низко склоняясь, опадали, и тут же вздымалась новая волна, величественная и непостижимая. Шепот странного моря вселял тревогу, будоражил душу первобытным страхом. Лаврова и Никита стояли не шевелясь, они были заворожены темной смутой природы.
— Что происходит?!
Они вздрогнули от неожиданности. За ними стоял Минотавр. Он спал чутко, как зверь.
— Мы смотрим на серебряное море травы, — разочарованно произнес маленький мальчик.
— Немедленно в постель!
Лаврова повела Никиту укладываться спать. Минотавр пошел за ними следом.
— Папа, уйди. Ты мне мешаешь.
Лаврова наклонилась над кроватью Никиты и подоткнула одеяло.
— Рассказать тебе сказку?
— Не надо. Я буду думать о серебряном море травы, — сказал необыкновенный ребенок. — Ты иди.
Лаврова вышла из его комнаты. В ее руку врезались когти Минотавра.
— Спятила?! Ему завтра в школу! Как он там будет?
— Ты ничего не понимаешь.
— Что я должен понять? — шипел клубок змей в голове Минотавра.
— Пойдем, я тебе покажу.
Лаврова взяла его за руку и повела
Лаврова не заметила, как очутилась на самом дне серебряного моря травы. Черный мифический зверь с запахом крови раздавленной травы и влажной земли целовал ее лицо, ее грудь, ее живот, ноги, касался губами ее пальцев. Давил и распинал ее тело. Она почувствовала стон враждебного ветра, и они с его вихрем унеслись в хмурое темное небо.
— Дорогая моя, единственная, — прошептала ей черная тьма.
И вдруг Лаврова услышала звон, будто разбилось что-то очень хрупкое. Минотавра отбросило от нее ударом молнии. Он сел, повернувшись к ней спиной. Его плечи придавило непосильным грузом, спина ссутулилась горбом дряхлого старика. Он молчал и молчал.
— Ты ее очень любил?
— Да, — неохотно ответил он.
— Какая она была?
— Очень женственная, нежная. Слабая. Ей нужна была защита.
Лаврова прильнула всем телом к его неприкаянной душе. Она зашептала. Ее быстрый шепот был горячим, как ее сердце.
— Не надо. Никогда не возвращайся назад. Там страшно. Так страшно, как не бывает страшно в аду. Я знаю. Я через это прошла. Верь мне, родной мой. Надо жить. И не нужно себя казнить. Она умерла. Нельзя изменить мертвой.
— Изменить? — Он рассмеялся, как дьявол — С кем? С тобой? С куском мяса?!
Он отшвырнул ее руки и растворился во тьме. Она закрыла глаза и умерла по-настоящему.
Она видела, как к ней ползут все гады земли: ящерицы, змеи, жабы. Как струится смертоносный яд, капающий с их жал. Как мерзкие твари обгладывают ее тело, отрывая кусок за куском своими черными пастями. Она слышала хруст своих разорванных сухожилий, костей, исполосованных острыми, как бритва, зубами. Ощущала, как в голове шевелятся влажные кольчатые черви. Как откладывают яйца сине-зеленые мясные мухи, извиваются их личинки пупарии. Она чувствовала нестерпимый запах тухлятины, аромат ее тела, данный навечно. Она ощущала, как лезвиями прорастает сквозь ее тело трава, разрушая сосуды и нервы. Она видела, как распадается ее тело на куски гнилого, осклизлого мяса. Как появляется покрытый плесенью бесполый скелет, чтобы затем рассыпаться серым прахом. Она лежала в земле без имени и фамилии, без пола и возраста, она лежала во мраке и ледяном холоде. Утром выглянуло серое солнце. Она вошла в дом, еле переставляя окоченевшие ноги, забрала свои вещи и уехала.
Глава 17
Лаврова простудилась и взяла больничный. Простуда оказалась не сильной, но ей нужно было быть одной. Ей прислали повестку и позвонили домой из областного военного суда. Ее вызывали на заседание по поводу автоаварии пятилетней давности. Лавровой так не хотелось туда идти. Ей не хотелось никого слышать, видеть, ей нужно было быть одной.
— Я на больничном, — сказала она.
— Вам следует обязательно прийти, — ответили ей. — Вы свидетель.