Необязательные отношения
Шрифт:
— Куда они подевались? — спросила она себя и села их ждать. Она их ждала до глубокого вечера.
Лаврова услышала шум подъезжающей машины и вышла встречать. Из слепящего света фар выбежала маленькая черная фигурка. Она приблизилась, и Лаврова узнала лицо Никиты.
— Наташа! Там было так здорово! — крикнул он. — Он поет! По-настоящему.
— Здорово, — она медленно провела рукой по его цыплячьему хохолку.
— Жаль, что тебя не было. Я хотел тебя разбудить, но папа сказал,
Лаврова взглянула на Минотавра. Дубовая кора его лица растрескалась узким, корявым дуплом.
— Тебе уже лучше? — спросил он.
— Да.
— Молодец! — Он занес руку, Лаврова отшатнулась.
Он засмеялся и прошел в дом.
— Пойдем, я расскажу тебе, как было, — Никита тянул ее в комнату.
Она вошла вслед за ним.
— Надо сбегать по нему с самой вершины, тогда он поет, как контрабас. Ты же знаешь.
— Нет, — сказала Лаврова. — Я никогда там не была.
— Ты же говорила, что они визжат и стонут от слез погибших воинов.
— Я об этом читала.
— А, — разочарованно протянул Никита. — Они не визжали. Папа сказал, что ты это выдумала. Значит, правда.
— Нет, — Лаврова прижала его к себе. — Они действительно кричат от слез. Об этом знают все люди и передают эту легенду из уст в уста.
— Так жаль, что тебя не было, — огорченно произнес Никита и обнял ее за шею. Она поцеловала его в нос.
— Я туда обязательно съезжу, — пообещала она.
Они сидели, обнявшись, пока в окно не заглянула луна.
— Не плачь, — сказал лунный мальчик. — Мы обязательно поедем вместе в другие незнаемые края.
— Да.
— На Мангышлак. Смотреть окаменевшие скелеты драконов.
— Да.
— А правда, что в их пасти можно стоять в полный рост?
— Правда. Это были древние киты, твои предки. Мы отыщем их дом Каспиотиду, исчезнувший в самой глубокой впадине мира.
— Да! — восхитился лунный мальчик.
Лаврова приходила кормить крыс свежей травой. Это были чистолинейные крысы. Они ели травинки, аккуратно откусывая кусочек за кусочком. Они уже узнавали Лаврову и встречали ее, забираясь по сетке клеток вверх. Через сетку животные тянули передние лапки за свежей травой. Просто так. Их хорошо кормили, потому что они были беременны. Пришло время, и они родили белоснежных крысят величиной с большой человеческий палец. Крысята раскрывали свои розовые рты и еле слышно пищали. Лаврова вводила в их тельца аллергены.
Потом пришло время забоя. Лаврова отрезала крысятам головы, перекусывая крошечные, тоньше мизинца, шейки острыми ножницами. Крысята еще успевали перед этим крикнуть. Когда ножницы тупились, Лаврова брала другие. И все начиналось
«Бог меня не простит, — думала она. — Мало кто делает это. Это делаю почему-то именно я».
Наступили школьные каникулы. Лаврова мечтала, что будет чаще видеть Никиту. Вместо этого он стал отдаляться от нее. Он больше времени проводил с отцом. Уже не у Лавровой, а у Минотавра были с сыном секреты. Она ревновала и мучилась.
— Хорошо, что он много общается с отцом. Это нормально. Я сама так хотела. Они станут ближе, — уговаривала она себя, но на сердце было тревожно.
Никита начал ходить на тренировки в секцию карате.
— Зачем тебе это нужно? — спросила Лаврова.
— Чтобы правильно дать сдачи.
— Тебя бьют?
— Пусть только попробуют.
— Тогда зачем?
— Чтобы быть сильным.
— Зачем?
— Ну ты дрова! — засмеялся Никита.
У Лавровой на глазах выступили слезы. Он отвернулся. Тогда она испугалась, что потеряет его.
— Наверное, ты прав. Без этого мужчинам нельзя. Вы — разведчики эволюции.
Никита молчал. Раньше он обязательно попросил бы ее рассказать подробнее. А теперь молчал. Ей хотелось его вернуть. Ей нужно было его вернуть.
— Я знаю о необычном случае. О хохлатом пеликане. Точнее, о самце хохлатого пеликана. Он прилетел в Россию из Казахстана. Пеликаны не гнездились в тех местах много сотен лет. Ученые выяснили, что время от времени у всех живых существ рождается «разведчик», запрограммированный на поиск новых территорий обитания. Точнее, мест, где много еды и всего другого. В смысле, всего того, что нужно для процветания вида. Знаешь, вид — это… Нет, не слушай, это не важно. Важно другое. Чаще всего разведчики погибают, но в случае успеха их вид… То есть я хотела сказать, если они возвращаются назад и рассказывают, что видели, их сородичей ждет процветание. Хотя, кажется, я уже об этом говорила…
У Лавровой никак не получалось вспомнить, с чего начался разговор. Зачем она это рассказывает? Она не могла собраться с мыслями, путалась и сбивалась. Ей казалось, что она читает скучную лекцию.
— При чем здесь пеликаны? — спросил Никита.
— Не знаю, — потерянно сказала Лаврова.
— Папа мне говорил, что ты в морге работаешь.
— Не в морге, а на кафедре патанатомии. Это разные вещи, — устало произнесла Лаврова.
— Жаль. Мертвецы — это круто! — развеселился сын Минотавра. — Ты бы притащила мне скелет.