Необычная гувернантка
Шрифт:
По обе стороны от парадной двери ярко горели фонари. Свечи стояли даже на ступенях лестницы, словно по случаю торжественного приема.
– В Крэнноке принимают гостей? – удивленно спросила Беатрис. Со дня смерти родителей Роберта прошло меньше года, и было бы странно устраивать в замке торжества.
Гастон усмехнулся в ответ:
– Нет. Просто мистер Девлен не скупится на свечи. Всякий раз, приезжая в замок, он велит зажигать как можно больше свечей. Иногда мне даже кажется, что ему бы хотелось обратить в бегство саму ночь.
Беатрис пожалела, что не успела расспросить Гастона
– Гастон, – окликнул он слугу. – Отец спрашивал о тебе.
Гастон коротко поклонился Беатрис и посмотрел в сторону замка.
– Мне следует позаботиться о Роберте, – сказала девушка.
– Глупости, – возразил Девлен. – Вы вполне можете приступить к своим обязанностям завтра. – Он выразительно взглянул на Гастона. – Я провожу мисс Синклер в ее комнату.
Гастон снова поклонился и ушел. Его фигура растаяла в темноте, будто призрачная тень, порождение ночи.
Глава 8
– Вам вовсе, не обязательно провожать меня, – нахмурилась Беатрис. – Думаю, я и сама смогу найти дорогу.
– Вы в этом уверены? Крэннок-Касл довольно велик, в нем легко заблудиться..
– Вы проводили меня, а теперь встречаете. Почему?
– Может быть, я решил сыграть роль местного мажордома, а может, мне просто не хватало вас.
И она принимала его всерьез? Неужели он флиртует с ней? Почему-то в обществе Девлена Беатрис чувствовала себя неловко, как будто ее недавний знакомый отличался гигантским ростом и возвышался над ней словно гора.
Какая глупость! Девлен Гордон – всего лишь мужчина. Не больше и не меньше. В этом он ничем не отличается от булочника, мясника, серебряных дел мастера или любого другого из тех, кого Беатрис встречала в своей жизни. Одни оказывались храбрее других, некоторые выделялись большей смелостью в речах или в одежде. Кто-то держался вежливо и обходительно, а иные вели себя довольно бесцеремонно, едва ли не грубо.
Но никто из них не был так красив. Никто не обладал таким глубоким, звучным голосом. Этот голос оказывал на Беатрис странное действие. Ей хотелось слушать его как можно дольше. И было не важно, о чем говорил его обладатель.
Но сейчас она очень устала и жестоко страдала от голода.
– Уверяю вас, мистер Гордон, я хорошо представляю себе, насколько велик замок. Откровенно говоря, не думаю, что такой уж большой подвиг – найти комнату, в которой я провела прошлую ночь.
– А как вы собираетесь искать столовую, мисс Синклер?
Он встал рядом и предложил Беатрис руку, поставив девушку перед выбором: показать возмутительную невоспитанность или опереться на его руку.
Беатрис всегда учили вести себя вежливо. Она не могла намеренно оскорбить Девлена, сделав вид, что не замечает его жеста, а робко протянула руку и слегка коснулась пальцами чудесной ткани его сюртука. Но ее рука, по-видимому, обладала собственной волей. Пальцы Беатрис
Девлен посмотрел на нее. Их взгляды встретились, и у Беатрис перехватило дыхание. Ей показалось, что кто-то туго затянул корсет у нее на талии, не давая вздохнуть. Кожа и китовый ус врезались в ее плоть, заставив Беатрис вспомнить о том, что у нее есть тело. Внезапно она отчетливо ощутила, как наливаются тяжестью бедра, талия и грудь. Тело вдруг стало чужим, незнакомым, слишком пышным и мягким, чтобы принадлежать ей.
Она едва не произнесла что-то, желая отвлечь Девлена, хотела заставить его посмотреть на море, или на небо, или даже на ее туфли – куда угодно, лишь бы он перестал пристально смотреть ей в глаза. Беатрис не могла отвести взгляд от лица Девлена. В пляшущем свете фонаря оно казалось то ангельским ликом, то личиной дьявола. Он был слишком красив, слишком ярок, слишком обворожителен, чтобы стоять в темноте рядом с ней. Одна из лошадей шумно перебирала ногами, а остальные громко всхрапывали, напоминая непонятливым человеческим существам, что ночь становится все холоднее и не мешало бы вернуться в конюшню, к кормушке с овсом.
– Мне нужно идти. – Она плотнее запахнулась в плащ Девлена. Ей бы следовало вернуть его владельцу, но Беатрис чувствовала, что не в силах это сделать.
«А он опасен».
Беатрис не могла бы сказать, почему вдруг ей пришли в голову эти слова, но она хорошо понимала их смысл. Девлен Гордон принадлежал как раз к тому типу мужчин, против которых матери предостерегают своих дочерей. О таких, как он, перешептываются в гостиных, делая страшные глаза. Сплетни будут преследовать Девлена до конца его дней. Женщины, даже самые добродетельные и целомудренные, всегда будут обращать на него внимание. А женщины другого сорта станут мучительно раздумывать, действительно ли в его глазах таится обещание.
– Вы здесь гостья, и было бы в высшей степени невежливо позволить вам самой искать свою комнату.
– Я не гостья, или вы забыли? Я гувернантка.
– Но элементарные правила вежливости распространяются и на вас.
– Так позовите горничную, – возразила Беатрис. – Или одного из лакеев. Да хотя бы и конюха, если он знаком с расположением комнат в замке. Любой слуга мог бы мне помочь.
– У нас в Крэннок-Касле очень мало слуг. Мой отец до крайности скуп. Мы держим лишь малую часть той прислуги, на которую мог бы рассчитывать мой кузен по праву рождения. Не хочется отвлекать никого из них от работы.
– Вы его осуждаете?
– Что, простите?
Задав вопрос, Беатрис тут же пожалела об этом. Как она только осмелилась? Может, во всем виноват Девлен Гордон? В присутствии этого человека с ней творилось что-то неладное. Как нарочно, брали верх самые худшие стороны ее натуры. Но нет, Девлен тут ни при чем. К несчастью, изъян был в ней самой.
– Вы всегда так откровенно говорите все, что думаете? – поинтересовался Девлен.
– Прошу прощения, я поступила дурно и признаю это.
– Я нахожу вас на редкость занятной особой, мисс Синклер. Возможно, вы как раз то, что нужно моему кузену.