Необыкновенные приключения капитана Шпарина
Шрифт:
– Обстоятельства, - сказал Шпарин, глядя вслед согнутой фигурке, обхватившей себя за плечи.
– Пока неразрешимые. Понимаете, если поймать всех кошек, каких я видел в жизни и, выражаясь фигурально, засунуть мне в душу, и они начнут там скрестись, это примерно и будет то состояние, в котором я сейчас нахожусь.
Шпарин всмотрелся в лицо вертолетчика.
– А я вас помню. Легионер. Теперь пилот. Стояли недавно вместе перед аутодафе. Ну, точно. Нос с горбинкой, зеленые глаза, рыжие волосы. Запоминающаяся внешность.
–
– На борт! Штурман в машине, бортмеханик отсутствует по уважительной причине.
Шпарин забрался в вертолет, уселся на откидное сиденье и пока летчики запускали двигатель от нечего делать толкнул ногой ближайший к нему длинный ящик. Без маркировки. Из плохо обработанных досок. Едва закреплённая крышка ящика сдвинулась и Шпарин увидел ряды аккуратно уложенных ровных палок с металлическими наконечниками. Вскрыл другой. Сорвал крышку у короткого ящика, здесь находились переложенные тканью обоюдоострые мечи в ножнах.
«Очень интересно. Мастерские у них тут что ли? И куда мы всё везем?».
Шпарин надел наушники и прислонил нос к иллюминатору.
Двигатели шумно набрали обороты, корпус вертолета прекратил вибрировать и База медленно ушла из-под ног.
«Никаких запросов, никаких переговоров с наземными службами. Ладно, их здесь может и нет. Но в этом, как его, Боровске они обязаны быть. Полное радиомолчание. Просто взяли и полетели. Флуктуация, кавитация, турбуленция. Хотя кавитация не из этой оперы».
Сплошной лес. Дым от пожара уже не поднимался вверх, потерял силу и стелился понизу.
Через несколько минут справа появился комплекс, окруженный антенными полями. Ряды гигантских овальных зеркал и проволочных катушек на треногах уходили за горизонт. Прямоугольники пожарных машин под зеркалами казались букашками. В антенных полях стремились к небу белые башни. В центре круга из башен пульсировал стекловидный прозрачный кокон. Внутри кокона бесновалась оранжевая масса, кипела и набрасывалась на стенки. Верх одной из высотных башен развален. Из пролома выглядывал кусок раскаленной спирали и фыркал желтыми искрами.
Вертолёт ушел левее, солнце вышло из облаков и ударило по глазам.
«Холм», проклятый «Холм»! И почему его не разнесло совсем? Нет, подождите, Михаил Иванович, здесь вы не правы. Идейка оформилась, не до конца, но всё же… «Холм» единственный путь домой. Когда-нибудь я доберусь до него. Одному не справиться. На север через юго-запад. С Базы куда угодно, затем обратно. Пусть пока постоит на месте».
Шпарин положил руки на колени, опустил голову и под невесёлые мысли, и рев турбины незаметно задремал.
Он очнулся, когда вертолет резко дернулся, провалился вниз, начал делать разворот и пошел на снижение. Шпарин прильнул к иллюминатору. Мимо них параллельным курсом проскочил
– «Проклятье!», - послышался в наушниках голос Дремова.
– «Едва не столкнулись!
– простонали в наушниках.
– Система оповещения не сработала. На локаторе его не было. Возвращаемся, командир?».
– «Хочу сделать доброе дело. Над этими гиблыми местами может случиться самое невероятное. Можно даже увидеть свою прабабушку, сидящую на облаке или, что ещё хуже, самих себя, летящих рядом».
– «Первый и последний мой рейс сюда с вами, командир!.. Мне хватило той сверкающей штуки, которая зависла над нами, когда мы подлетели к Зоне».
Вертолёт жестко сел на бетонный плац в один из желтых кругов в белом треугольнике.
«Здравствуй опустевшая База и Особый Охранный Отряд. Давно не видались. Жив остался, и слава богу. Но, кажется, на эти края его влияние не распространяется. Интересно, сидел ли я в том вертолёте? Не будем расстраиваться. Уберусь отсюда немного позднее. Зато увижу Ингу».
– Выходите, капитан, - сказал пилот, открывая люк.
– Не знаю почему, но вы мне симпатичны. На прощание хочу вам кое-что сказать. Никто не знает сколько у него жизней. Сегодня показалось - у меня последняя, а у вас теперь есть кое-что в запасе. Надеюсь, вы выпутаетесь. Понимаете, о чем я? Идите к своей девушке и будьте счастливы. Когда-то меня звали Дремиус. Не моё время. Пусть у вас всё будет хорошо.
Шпарин поднял голову и, обхватив затылок руками, смотрел на исчезающий в небе вертолет, пока тот не превратился в маленькую стрекозу. Навстречу этой стрекозе неслась другая. Несколько секунд, и они слились, превратились в пылающий яркий ком и ссыпались вниз огненным дождем.
«Как он сказал, „не моё время“? Надеюсь, моё наступит не скоро. Он знал, что произойдет. Определенно знал и дал мне шанс. Мы все здесь похожи на кукол, которых переставляют с места на место, дергают за веревочки, заставляя кривляться и верить, что они играют в настоящую жизнь. Кукловоды сидят на „Холме“. Листают чужие жизни, как книгу, вырывают страницы и вклеивают в неё листы, взятые из другой».
Шпарин снял берет и сунул за ремень.
«В столовую, навещу профессора! А где тополиный пух? Снова август?».
Шпарин миновал перевернутый кран, грузовик и увидел экстрасенса.
Экстрасенс, одетый в форму без погон, стоял у блестящего шара и с подозрительной периодичностью плевал на его поверхность. Смотрел, как шипит и испаряется слюна, и снова плевал.
– Здравствуйте, господин Маралов! Замечательное занятие вы себе нашли, Сергей Николаевич, этак вы скоро обезводитесь, - насмешливо сказал Шпарин, вспомнив настоящее имя экстрасенса.
– От всей своей широкой души рад лицезреть вас живьем, а не в виде прозрачной субстанции. Где борода?